– Ой! – взвизгнула одна из сестрёнок. – Да что ж ты!
Всплеск воды, грохот табурета, и тут же тело его подхватили в четыре руки, ойкая и приговаривая, что он бестолочь, и вставать нельзя, и мамка заругает. Его снова уложили в постель.
– Пить, – прохрипел он слипшимся горлом.
****
Калин сидел на деревянном крылечке, греясь под лучами вечернего солнца. Две недели прошло с тех пор, как он очнулся, а тумана всё нет. Воняющего химией, того самого, который предшествует переносу в его прошлый мир. Неужели там стряслась беда? Не мог отец обмануть, он обещал вернуть его, перебросив обратно. Видимо, что-то с аппаратурой случилось; нужно просто подождать, папа найдёт способ забрать его назад, домой…
– Эй, Калин! Ты жив, придурок?! – насмешливый звонкий голос раздался из-за частокола, и над заострёнными деревянными пиками показалась вихрастая голова белобрысого мальчишки.
Взрывник всматривался в веснушчатое лицо голубоглазого паренька, но память Калина молчала. Кто он? Вот, чёрт!
Тот, долго не раздумывая и не дожидаясь приглашения, перемахнул через двухметровую изгородь и, отряхнув широкие штаны, подвязанные куском верёвки, уверенно направился к крыльцу.
– У-у-у-у, ну ты и страшный стал, как в тех сказах про чёрные времена, – приветстенно хлопнув Взрывника по плечу, мальчишка плюхнул свой зад рядом, на ту же ступеньку, и, опёршись сомкнутыми в замок руками на свои колени, уставился взглядом себе под ноги. Вздохнул.
– Я… я думал, всё…
Уголки губ медленно расползлись в улыбке, и тут же повеселев, белобрысый добавил:
– Но ты живуч, как глот.
– Г-л-о-т? – медленно проговаривая каждую букву, переспросил Взрывник.
– Ну, да, эти бесовские выкормыши пустошей. Ты чего, Калин?
Взрывник виновато пожал плечами и приложил руку к своей голове:
– Не помню. Я теперь много чего не помню.
– Как это? Ага, ещё скажи, что и меня не помнишь, – не поверив, усмехнулся паренёк.
Взрывник ещё раз внимательно всмотрелся в черты лица и, не дождавшись никаких былых воспоминаний, отрицательно покачал головой.
– Во-о-о, трепло! Ага, бреши да не забрёхивай!
– Ничего он не брешет, – раздался из недр дома голос одной из сестёр. – Он себя-то не помнит, не то, что тебя, – Анята вышла на порог и строго посмотрела на мальчишек.
– Как это?
– А вот так. Боги отняли память в обмен на жизнь, – объяснила девочка с серьёзным видом.