Заложив за спину руки с зажатой в одной из них искусно сделанной нагайкой, Крам медленно шёл вдоль неровного строя, хлюпающего носами и местами подвывающего.
– Эта, – остановившись напротив высокой, стройной и белокурой девушки годов четырнадцати, указал на несчастную скрученным хлыстом и так же неспеша двинулся дальше. За спиной раздались жалобные стенанья, грубый окрик его солдата и резкий звук хлыста, ударившего вхолостую оземь.
– Голову подыми, – велел командир, пытаясь рассмотреть очередную жертву закланья.
Низенькая, возраст непонятен, на вид ей можно дать как десять, так и тринадцать лет, но довольно миловидная. Медленно подняв голову, она уставилась исподлобья на человека, решающего её дальнейшую, судьбу сухими, злыми глазами, полными ненависти и желания вцепиться в горло.
– Хм… – Крам задумался, прокручивая в уме: – «Интересная штучка. Взять? Ломать придётся. Будет ли с неё толк после этого? Не возьму – вспоминать буду… Может, себе оставить на забаву, как дикую зверушку?» – и, всё-таки, решив, кивнул девчонке в сторону своих бойцов: – Сама пойдёшь, или тащить волоком?
Та только сжала крепче губы, фыркнула, расправила плечи и, вскинув голову, гордой походкой пошла в указанную сторону. В толпе заплакала женщина. Крам ухмыльнулся. Настроение у него заметно улучшилось, процесс отбора пошёл веселее.
– Это что? – указал он на предпоследнюю девчушку в рваном, грязном сарафане, явно намеренно истоптанном в дорожной пыли.
Та усердно размазывала слёзы и сопли по зарёванному лицу со следами грязи и сажи.
– Почему в таком виде? Умыть!
По толпе прошёл тихий ропот о том, что какая-то Марта умышленно измарала свою дочь перед смотром. Тут же подлетевший боец ухватил ребёнка за плечо и потащил за собой к колодцу, неподалёку от которого и разворачивалось всё действо. Долго не церемонясь, служивый взял за растрёпанные волосы и обмакнул девчушку головой в ведро, затем грубо протёр её лицо своей ладонью, растирая грязь, и молча притащил всхлипывающее создание обратно.
Командир отряда недовольно кривил губы, осматривая незаурядной внешности дрожащую девочку.
– Раз твоя мать такая умная, то будешь на кухне у печей работать, на большее ты непригодна. Пошла! Бегом!
Девочка заревела в голос, озираясь на односельчан, и тут же, распихивая впереди стоящих людей, как ледокол, из толпы вылетела дородная баба. Упав лицом в ноги командира, она, причитая, слёзно взмолилась пощадить её дитя.