– И эту тоже в обоз.
– Да как же! Да я же… Пощади деточку мою-у-у-у-у! – залилась слезами баба, ползая по сухой и пыльной земле, царапая в кровь своё лицо и выдирая растрепавшиеся волосы из головы.
– А эту казнить за обман, – бросил он уже на ходу, но вдруг остановился и с гаденькой ухмылкой на губах добавил: – Хотя нет, оставь, они сами её накажут.
И одарив бабу презренным, насмешливым взглядом, лихо запрыгнул на спину жуткому животному, заменяющему в этом мире боевых коней.
Когда-то, видимо, они ими и были, но теперь это – страшные твари, больше похожие на Гончих смерти из Преисподней, нежели на прежних грациозных животных. Чёрные, как смоль, аж лоснятся шкурой, ушей нет, только дыры, как у рептилий, морда стала гораздо длинней и шире, украшенная набором острых треугольных зубов, передние копыта раздвоились, вытянулись, превратившись в когти, сбоку торчал третий отросток, дополняя уже полноценную лапу, которая вполне способна хватать. Задние ноги так и остались прежними с копытами, но обзавелись острой, зазубренной шпорой. Смотрелись «коники» жутко и название носили под стать внешности – Ночные Мары.
Позади раздался душераздирающий крик и тут же смолк после щелчка плетью. На этот раз «Чёрный змей» – так назвали эти плети, которые имели изукрашенную костяную рукоять и семь змеящихся, металлизированных жил – нашёл свою цель. Удар был точный, профессиональный, жертва тут же потеряла сознание.
Обоз с несчастными девочками, которым волей злого рока выпало стать платой за недоим, медленно удалялся в сторону княжеского дома, сопровождаемый цепными псами Крама и плачущими родителями, бегущими следом не в силах расстаться со своими чадами. Дети, вцепившись руками в прутья клетки для перевоза рабов, жалобно смотрели, как их отцы и матери, глотая дорожную пыль, падая, сбивая колени, пытались растянуть миг расставания хотя бы на малость…
– Поднажми! – приказал Крам и припустил вперёд отряда с головной тройкой.
Скорость обоза увеличилась, и вскоре бегущие люди выбились из сил и отстали, исчезая из поля зрения заплаканных детей…
****
А тем временем на площади откачивали новоиспечённого старосту.
Открыв осоловелые глаза, Юр сипло произнёс:
– Калин. Где Калин?
9. Глава 9
На обряд взросления девочки надевали белые рубахи с узорчатой вышивкой красного цвета по рукавам и такого же цвета, как и вышивка, сарафаны, алые и белые ленты в волосы. Белый цвет символизировал невинность, а алый – распустившийся цветок женского начала.