Глянув на него, Ланис усмехнулся и, достав откуда-то из недр
своих необъятных набедренных карманов зеленоватый мешок, вроде тех,
что надевают на морды лошадям, когда задают им в походе овса, и
нацепил его Батену на шею.
― Ежели желудок на волю попросится, ты не стесняйся, валяй в
него, ― сказал он. ― А то мыть тут после тебя...
Батен хотел было спросить, долго ли им лететь, но Ланис его уже
не слышал. Он натянул свои перчатки, навалился на нижний полугамак,
улегся на него грудью и животом, ухватился за металлическую
поперечину, отчего качнуло так, что Батен едва не использовал
лошадиный мешок по назначению, и, словно бурлак в лямке, тянущий
баржу вверх по Л`Генибу, натужно выкрикивая «пошла, пошла, пошла…»,
потянул и без того страшно раскачивающееся крыло к обрыву.
С ужасом Батен увидел, что кромка, за которой ничего, кроме
голубой пустоты, не было, становится ближе, ближе, ближе… и вот
ноги Ланиса последний раз оттолкнулись от тверди, он рывком вдернул
себя в полугамак, вытянул ноги горизонтально, и они повисли над
пропастью. Если Батен и ожидал, что тут же крыло рухнет вниз, и
начнется полет, то он сильно ошибся. Крыло зависло в воздухе,
раскачиваясь во все стороны и крутясь вокруг все еще удерживающего
его на весу крюка. У Батена закружилась голова. Беспомощный,
распятый под трепыхающимся на ветру шелком крыльев, он ждал, когда
жердь-удочка обломится под тяжестью груза или не выдержит сам крюк
― и тогда крыло начнет падать, тоже ломаясь...
Но ничего подобного не случилось. Они не летели, не падали, а
продолжали висеть, все дальше и дальше удаляясь от спасительной
кромки обрыва. Батен уже не видел ее: повернуть голову и последний
раз взглянуть на нее мешал проклятый мешок. А то, что видел он
внизу... лучше бы ему вообще никогда не видеть! Это было смертью, а
не надежной землей. Точнее сказать, от земли его отделяла смерть,
жуткое и ― как это ни странно ― притягательное ничто.
Раскачивающаяся, уходящая вертикально вниз Стена заканчивалась
где-то невообразимо далеко внизу желтой полосой Отмели, куда он ―
Батен в этом уже не сомневался ― сможет попасть только в другой
жизни, едва только крылья отцепятся от удерживающей их жердины. Не
может же в самом деле вся эта переплетенная смесь палок, веревок и
шелка летать...
Скорее бы уж, что ли...