Четвертый вопрос касался маленькой «лисички». По сути, я
прижимала к себе смертоносную силу, способную превращать все живое
в прах. И свидетельством тому был как пятачок покрытой пеплом
земли, в центре которого мы стояли, так и рука мертвого охотника,
попавшая в зону воздействия бьёрновского дара. Разозлись этот милый
ребенок на меня, и я вполне могу стать удобрением для почвы. А дети
— не взрослые, и с настроением у них, как и с осознанием
последствий своих поступков, дела обстоят совсем иначе. Обидеться,
расстроиться, рассердиться и натравить на неугодного свой дар для
малышки четырех-пяти лет — не страшнее, чем выбросить в темный шкаф
надоевшую куклу.
Даже мой не по годам ответственный Яшка умудрился наградить Илью
«почесуном», решив, что дядю надо проучить. А что может сотворить
Ариэль с такими-то способностями? Эта мысль опечалила, пожалуй,
даже больше других. Я не боялась девочку, так как совершенно не
чувствовала угрозы, но… я боялась за нее. Как она живет с
таким даром? Неужели малышку здесь заперли специально, изолировав
от семьи, людей… от всего живого? Как быть, если тот бьёрн —
родственник Ариэллы, решивший избавиться от нее раз и навсегда.
Кладбище на карантине для этого дела — прекрасное место. И смерть
малышки легко списать на несчастный случай, сказав, что она стала
жертвой разбушевавшегося трупоеда…
О, матерь лунная! Только бы я ошибалась!
Притихшая было злость снова всколыхнулась, заставив до скрипа
стиснуть зубы и крепче обнять свою опасную ношу. Но больше всего
меня бесило то, что я не видела возможности помочь девочке, потому
что не знала, можно ли заблокировать дар зверолюда. Еще неделю
назад я воспринимала их как другую расу с общими предками, но со
своими законами и традициями, и без надобности общаться с этими
господами у меня желания не возникало. Я сталкивалась с ними разве
что в собственной лавке, продавая ту или иную волшебную вещицу
заглянувшему на огонек желтоглазому покупателю. А потом судьба
свела меня с Ильей Нечаевым — и я, сама того не желая, стала частью
кошачьего клана!
Вспомнив нашу встречу, невольно коснулась кончиками пальцев
пресловутой брачной метки, которая связывала меня не только с
главой рыжей стаи, но и с бьёрнами вообще.
— У тебя есть муж? — заметив мой жест, спросила Ариэлла, которая
уже снова приняла человеческий вид, превратившись в маленькую
бледную девочку с очень цепким, внимательным взглядом. Она не
боялась больше, не дрожала, и в золотистых глазах ее сейчас
читалось любопытство, а не страх вперемешку с ненавистью.