– Что ты только что сказал? Ты… Извинился?
– Именно, – быстро кивнул тот. И на одно крохотное мгновение… Лишь на долю секунды я увидела, как сильно Конрад нервничает, будто обезвреживает бомбу и колеблется между перерезанием красного провода и синего.
«Вряд ли он когда-либо извинялся перед кем-то еще», – поняла я, и внутри странно потеплело.
Это было похвально, но слишком мало. Наша ситуация находилась на грани жизни и смерти, и теперь я хотела конкретики. Чего-то более внятного. А не заклеить огромные щели в стене дома детским пластырем.
– И за что именно ты извиняешься, Конрад Шульц? – протараторила я, демонстративно вытянув руку и принявшись загибать пальцы. – За то, что освободил моих родителей из заточения? За косвенное участие в смерти Натали и моей матери? За тот ужасный дьявольский брачный контракт? За то, что шантажировал меня видео с пьяным минетом? Или, оу… Мое любимое: заставил пережить твою смерть! В процессе чего я чудом не получила инсульт!
Конрад нервно сглотнул, будто этот разговор давался ему намного тяжелее, чем перестрелка с его собственной смертью. Возможно, он бы даже хотел находиться сейчас на месте Майера. Но я все равно не дала бы ему уйти от разговора.
– За все, – кратко резюмировал он. Кажется, не дыша уже целую вечность. Затем его ладонь легла на мою щеку, проведя пальцем от скулы до самых губ. – Слов мало, я знаю. Но я постараюсь дать тебе то, что ты хочешь, – он нахмурился, а губы Конрада вытянулись в тонкую линию, взгляд стал пространным, будто сквозь меня. – Неделю я мог контролировать все, кроме того, что Он делает с тобой. Это заставило меня подумать о многих вещах. Если бы я мог забрать тебя раньше, то забрал бы, клянусь.
– Он… – голос сошел на хрип, руки задрожали. – Майер ничего не успел сделать со мной… – я хотела было сказать что-то еще, но мысль тут же улетучилась, стоило вспомнить нечто не менее важное – секс с Авророй и ее беременность. А также ночевку бывшей жены в пентхаусе в то время, когда, по словам Конрада, он «очень скучал». Конрад заметил перемену в моем настроении сразу же и напрягся, потому, когда я задала очередной вопрос, его лицо напоминало восковую маску. – За Аврору ты тоже извиняешь?
Он хмыкнул, саркастично выпалив:
– Нет… За это уж точно нет, детка.