Он громко выдохнул, будто разъярённый бык перед красной тряпкой. Ноздри его бешено раздувались, лицо опасно то белело, то краснело, предвещая бурю. Я услышала, как остервенело Шульц сжал кулаки, суставы хрустнули. Отступив назад, я увидела, как на его губах проскользнула самовольная пугающая ухмылка.
– Слушай сюда очень внимательно, – отчеканил он с таким явным пренебрежением и раздражением, что я позорно поперхнулась, прижимая руки к груди, будто закрываясь от сотни маленьких осколков, летящих от мужчины прямо мне в душу. «А чего еще ты ждала, Эмми? Его любви? Понимания? Оправданий? Вот она, реальность. Нет никаких розовых иллюзий!» – Я пытался быть хорошим, но, видимо, ты так не понимаешь. Пока я хочу тебя – ты будешь моей. Когда ты мне надоешь – я позволю тебе уйти. Если будешь хорошей девочкой – останешься в плюсе. Если будешь вести себя так же мерзко, как Автора, – сделаю твою жизнь безмерно долгой и максимально невыносимой. Сейчас мы вернемся в пентхаус, и ты подпишешь брачный договор, иначе я просто прикую тебя к постели, и итог тебе очень не понравится.
Я смотрела на него и не верила, что смогла позволить себе так ошибиться. Позволить себе увидеть в Конраде человека, способного на какие-то эмоции, кроме безжалостности. Он был холодной машиной, бесчувственным роботом, а я – глупой идиоткой, поддавшейся его умелой игре. Стало больно осознавать, как низко я пала, ощущая к нему нечто большее, чем стоило бы.
Но сейчас произошло разочарование. Горькое и необратимое. Я стала тем несчастным человеком, который наконец-то снял розовые очки. Стекла разбились вовнутрь, сердце теперь обливалось кровью.
– Тебя невозможно полюбить, – прошептал я, глядя прямо в его глаза. Там не было души, мне некого было ранить. Глаза мои наполнились слезами, контролировать которые я не могла. Будто вся чернота уходила из организма через эту солоноватую жидкость. – Ты – самое настоящее чудовище. Монстр. Я больше никогда не хочу тебя видеть и знать. Это конец, Конрад.
Он отвернулся в сторону первым, будто не выдержал моего взгляда. Быстро заморгав, Конрад потер переносицу, нервно сглатывая.
– Эмми… – когда он посмотрел на меня вновь, это была другая маска. Словно опытный актер, из грубого хладнокровного босса он вновь стал тем мужчиной, что обнимал меня ночью в больничной постели, укрывая от кошмаров и защищая от боли. Я пропустила удар сердца, но больше не верила Шульцу. Ни его широко распахнутым испуганным глазам, ни его скривившимся губам, будто от кислого лимона. – Ты могла бы просто спросить меня о том, что тебя волнует. Просто спросить.