– Любой адвокат сделает так, как хочу я, Эмми. Любой. Если у него есть хоть капля инстинкта самосохранения. Как и друг Рона Харингтона не решился помогать тебе с расторжением рабочего договора, помнишь? Есть люди, которые создают закон. А есть те, кто его выполняет, – делая паузу почти после каждого слова, он будто пытался втемяшить мне это в голову, отпечатать на подкорке. А быть может, даже себе. – Тебе бы лучше открыть мне дверь сейчас и по-хорошему. Иначе, когда я вернусь спустя час, разговор будет в другом тоне. Но нам все равно придется поговорить.
«Он отчитывает тебя, как провинившуюся школьницу?!» – ахнула я от его наглости, ударив своим кулаком по двери. Сил внутри было мало, так что удар больше походил на детский и совсем не значительный. Только вот боль, разлетевшаяся импульсами по руке, была вполне реальной. Я прижала кисть к себе и зашипела, на глазах выступили слезы. Ручка двери задергалась, я отступила назад, действительно решив, что сейчас Конрад просто вырвет деревянную конструкцию с петель.
– Дьявол… Открой эту гребаную дверь! – прокричал он. Новый удар обрушился на стену, и ваза на столе рядом с ней содрогнулась, цветок качнулся и упал вместе со всем содержимым на пол. – ЭММИ!
– Иди на хрен, Конрад Шульц! Иди прямиком к своей беременной жене или… Не знаю, какой-нибудь другой женщине, с которой ты еще спал! Мне плевать! – в тон ему прокричала я, переводя взгляд с двери на лужу от разбившейся вазы. Она очень сильно напоминала мое теперешнее внутреннее состояние. – Не хочу тебя видеть, когда же ты это наконец поймешь?
Он сделал последний рывок, а затем просто остановился. Послышался резкий, глубокий выдох, а затем протяжный вдох. Шульц простоял какое-то время без единого слова, заставляя мои слуховые рецепторы напрячься до максимально доступного уровня. После его нервные шаги начали торопливо удаляться. Я прислонила ухо к двери и услышала, как что-то разбилось на пути Шульца, и не раз.
– Он вернется, – прошептала я, хмурясь. – Обязательно вернется и заставит меня слушать очередную ложь. Недолог тот час, когда я опять в это поверю…
Не прошло и пятнадцати минут, как в дверь снова постучали и, прежде чем я успела послать гостя, знакомый голос заставил меня подобраться: – Мисс Эмми, могу я войти? Простите, если потревожила… Но это очень важно… Прошу вас!