– Смешно, – Варг натянуто гоготнул и
опустился в кресло. – Ладно, вставай давай, говорить с тобой будем.
Присаживайся, не стесняйся.
Барс кое-как поднялся на ноги,
взгромоздился на диван, на который указал ему Варг, и тут же
привалился спиной к стене.
– Артист, – командир Волков
несколько раз негромко хлопнул в ладоши. – Ты тут из себя немощного
не строй, меня не обманешь. Будешь чудить – голову отвинчу. А пока
что у тебя есть возможность внимательно меня послушать и выручить и
себя, и товарища.
Барс молча кивнул. Протянуть время,
рассмотреть, подумать, действовать. Именно в таком порядке. Пока
Варг треплется вместо того, чтобы пустить в ход кулаки, это только
на руку. Слушать и держать язык за зубами. Одно неосторожное слово,
и Барса постигнет участь картины. Он не тешил себя надеждой, что
сможет справиться с двухметровым бугаем, который раза в полтора
тяжелее его самого, не говоря уже о полной казарме отморозков.
– Жизнь тут у нас веселая, сам
видишь, – Варг криво ухмыльнулся и нагнулся вперед. – Здорово
нам?
В свете керосинки он выглядел
по-другому. Барс вдруг понял, что командир Волков далеко не так
молод, как казалось на первый взгляд. В длинных светлых волосах,
убранных в хвост на затылке, еще не было ни одного седого, а на
широком, гладко выбритом и буквально пышущем здоровьем лице – ни
единой морщинки. Варг чем-то напоминал викинга из древних
скандинавских сказаний. Только у викингов едва ли могли быть такие
глаза: усталые, больные и наполненные вечной глухой тоской по тому,
что уже никогда не вернется. А вот у тех, кто успел прожить жизнь
до Катастрофы – могли.
Сам Барс себя к таким людям не
относил: свою жизнь он прожил под землей. Настоящую, взрослую, а не
ту, что была до того, как перепуганный двенадцатилетний пацан вдруг
оказался в толчее на остановившемся эскалаторе станции
«Владимирская». Странно, но Барс почти ничего не помнил ни о школе,
ни о родителях, которых он больше никогда не видел. Опустившийся с
глухим скрежетом гермозатвор будто бы разом отрезал все это,
навсегда разделив время на «до» и «после». И «после» для Барса – а
тогда еще учащегося седьмого класса Средней Школы № 547 Вадика
Тимофеева – началось с тихого голоса молодого мужчины с
бородкой.
– Тихо, дружок, не бойся, – сказал
тот. – Наверное, учебная тревога.