– и сразу из партийной школы в заместители редактора, а я, горбом дослужившись до ответственного секретаря, все еще не утвержден обкомом? Третий год исполняю обязанности!
Широков. Так у тебя же два выговора было.
Черданский. Было, да сплыло. Не ошибаются только бездельники!
Широков. Ну, значит, теперь утвердят. Чего ты расстраиваешься?
Черданский. Мне утверждение не для денег и не для славы нужно. А чтобы Брыкин перестал меня цукать, как маленького, чтобы я тоже мог, в случае чего, по столу кулаком!
Широков. Зря ты так о Брыкине. Газетчик он, конечно, еще молодой, но замначполитотдела дивизии был замечательный!
Черданский. Еще бы! Забыл, что вы дружки-приятели. Нашел, кому жаловаться!
Широков. Дружки – дружками, а за газету он неплохо взялся, гвоздит с утра до ночи.
Черданский. Гвоздит, да не туда! Если бы не я – в два счета засушил бы газету. Или превратил бы ее вместе с Крыловой в сплошной почтовый ящик для читательских писем!
Широков(улыбнувшись). Не любишь отдела писем?
Черданский. Зато ты кое-кого там слишком любишь.
Широков. Эй, полегче на поворотах!
Черданский. Ты лучше ей, дорогой твоему сердцу Вере Ивановне, скажи, чтобы она полегче на поворотах. А то она мне по твоему же фельетону такое письмо предъявила… Не женщина – следователь!
Широков. А в чем дело-то?
Черданский. Ни в чем. В чепухе. Не хочу об этом сегодня – все-таки воскресенье. Скажи лучше, как у тебя с ней роман подвигается? Или похвастать нечем?
Широков. Хвастать такими вещами не приучен.
Черданский. Значит, нечем! (Оглядывается.) Вон Акопов идет! (Кричит.) Эй, партийное руководство, иди поближе к массам!
По аллее шагает Акопов, грузный, медлительный брюнет в плотном черном костюме; в руках у него гитара.
Акопов. Черт его знает! Наверное, тут или повар, или сторож играет. Каждый выходной настраиваю, и всегда опять расстроена. (Подвинчивает колки.)
Широков. Ну, что ты опять в черном?
Акопов. Север, милый!
Широков. Север-то север, да ведь жара.
Акопов. Значит, привычка, милый, жена приучила. Встаю утром в воскресенье – а он уж висит выглаженный, неудобно не надеть. (Пробует струны.) Все-таки, наверное, повар. Он, по-моему, здесь главный ухажер.
Черданский. А ты, ухажер, тоже собираешься, кажется, играть?
Акопов. Да. И петь буду. Наши девушки просили после ужина.
Черданский