Даже приехавшие к генералу Кемпу Мариц, Де Ветт и Де Ла Рей
въехали на территорию словно невидимки. Остановили их только у
домика, где располагался штаб и жил сам генерал. Просто потому, что
на посту стояли не сикхи, а бурские ополченцы. Один из пары стоящих
часовых сразу узнал Де Ла Рея, но все равно в штаб их пропустили
только после того, как его напарник сбегал к генералу Кемпу.
Спешившиеся генералы поручили коней часовым и пошли к штабу. Когда
они еще только открывали дверь, в здании, заставив генералов
отпрянуть и потянуться к висящим на поясах кобурам, резко грохнул
револьвер. В тоже мгновение дверь, словно сама по себе,
распахнулась. В проеме появился адъютант Кемпа Мартинус ван Коуф и
пригласил генералов войти.
— Кто стрелял? — входя первым, уточнил у него Мариц.
— Майор Дальмонт отказался сдаваться. Пришлось пристрелить,
херре Манье, — спокойно ответил Мартинус.
— Англичане не всполошатся? — удивился Де Ветт.
— Не успеют, друзья мои. Я уже отправил гонцов к фельдкорнетам,
— ответил уже не адъютант, а вышедший встречать гостей генерал
Кемп. — Коос, а что с твоей рукой? — наконец обратил он внимание на
висящую на перевязи левую руку Де Ла Рея.
— Полицейская пуля. Приняли на за каких-то бандитов и
обстреляли, — ответил Де Ла Рей. — Помнишь Грауля ван Блерка
младшего? Убили, прими Господи его безгрешную душу.
— А вы?
— Как видишь, проскочили, — нахмурившись, ответил Де Ветт.
Ян махнул рукой, заканчивая разговор и приглашая всех в зал. И в
такт этому взмаху, словно по команде, стали слышны приглушенные
хлопки выстрелов. Затем где-то довольно громко несколько раз
взорвалось что-то вроде динамитных шашек. Пока будущие генералы
новой бурской армии, привычно не обращая внимания на звуки боя,
обсуждали стратегические вопросы, в лагере царил самый настоящий
филиал ада.
Первая атака увенчалась несомненным успехом. Не ожидавшие
нападения расслабленные английские инструктора и часовые были
вырезаны бурами почти бесшумно. Но начальник караула, англичанин,
успел выстрелить в вошедшего к нему с оружием бура, а сразу после
начала перестрелки у караулки атакующие казарму коммандос тоже
открыли огонь.
Англичане и гурки, выкладываясь до последней капли, яростно
сражались за свои жизни как могли. Перестук одиночных выстрелов,
противный хруст пронзаемой плоти, английские богохульства и бурские
ругательства, слившиеся в единое целое, создавали жуткий
аккомпанемент для кровавого спектакля на этой арене театра без
зрителей. Полсотни буров, ворвавшихся в казарму, были вырезаны
гурками, умело орудовавшими своими страшными ножами-кукри. Это был
несомненный успех. К сожалению, для оборонявшихся — первый и
последний. Оставив почти столько же бойцов, сколько и буры, на
залитом кровью полу, три десятка гурков ломанулись к оружейной
комнате, но оставшиеся снаружи коммандос засыпали свинцом все окна
здания. Под прикрытием этого огня оставшиеся только с револьверами
и взрывчаткой саперы закидали казарму динамитом. Из развороченного
взрывами полыхающего здания на улицу сумели выскочить лишь считаные
единицы выживших обороняющихся, которых сразу расстреляли буры,
разозленные тяжелыми потерями.