Разрывы грохнули один за другим. Дико
заржали кони, во дворе кто-то завопил. Антон вскочил и с автоматом
наизготовку метнулся к большому дому.
Наш современник, знающий о войне из
фильмов, уверен, что гранаты рвутся красиво. Огромная вспышка и
разлетающиеся по сторонам тела врагов. На деле все выглядит не так.
Сто граммов тротила не в состоянии подбросить в воздух даже одного
человека. Большой вспышки тоже нет. А вот дыма, как и осколков,
много.
Когда Антон ворвался во двор, дым
рассеивался. Зурги валялись на земле, некоторые пытались встать.
Антон пресекал эти попытки короткими очередями – в этот раз
переводчик огня он выставил правильно. Крутясь волчком, он замечал
малейшее движение, отправляя в ту сторону по три пули калибра 7,62
мм. Стрелял, пока автомат не умолк. Антон сменил магазин, отправив
пустой в подсумок, дернул за рычаг затворной рамы и осмотрелся по
сторонам.
Живых зургов не было – по крайней
мере, на первый взгляд. Пока Антон размышлял, как поступить дальше,
во двор ворвались Телорк с девчонкой. Они разошлись и стали
обходить тела поверженных зургов. Паренек тыкал в них копьем, а
Нулорк деловито пилила глотки тесаком. Судя по воплям, живые среди
зургов были. Недолго. От зрелища Антона замутило, но он взял себя в
руки. Советский пограничник должен быть стойким.
Покончив с зургами, молодые орки
подошли к побитой топорами двери и что-то прокричали. Им ответили.
В голосе защитника слышалось недоверие. Телорк с девочкой стали
горячо убеждать. Пацан при этом размахивал руками. В окошке над
дверью показалась бородатая рожа. Она некоторое время обозревала
поле битвы, после чего исчезла. Заскрипела исклеванная ударами
топоров дверь, и в проем протиснулась коренастая фигура с ножом в
руке. Окинув двор взглядом, орк повернулся и сказал несколько слов
тем, кто оставался в доме. После чего стал рассматривать тела
зургов.
Из дома высыпала и растеклась по
двору толпа. В ней были мужчины, женщины и очень много детей. Они
бросились к убитым. Мальчики хватали оружие, которое у них тут же
отбирали взрослые, женщины стаскивали с зургов одежду и обувь.
Антон поставил автомат на
предохранитель и сложил приклад. Забросил оружие на плечо и отошел
в сторону. Его участия более не требовалось. Он стоял, размышляя
над тем, что произошло. В горячке боя думать было некогда. По всему
выходило, что он вляпался в историю. Последствия вряд ли будут
добрыми. Расстрелять полтора десятка человек! И пусть это не люди,
а какие-то зурги, к тому же охотники на рабов, но приказа на их
уничтожение Антон не получал. Самоуправство в СССР не
приветствуется. Неясно, как отреагирует на это командование, хотя
догадаться можно. Из кандидатов в члены КПСС его исключат, из
комсомола – тоже. Так что о карьере можно забыть. Хорошо, если не
посадят. Надо же, как не повезло!