– Не решит, – заявил Крокус, но в его голосе заметно поубавилось уверенности. Он жестом подозвал Моби, и тот неуклюже спланировал на руки к юноше. – Как ты его назвал – бхока…?
– Бхок’арал. Они родом из этих земель.
– Вот оно что.
– Иди поспи, парень. Завтра мы отправимся в путь.
– И Калам тоже.
– Именно. Но мы не встретимся. Для начала двинемся на юг параллельными маршрутами.
Сапёр смотрел, как Крокус идёт в дом, а Моби прижимается к юноше, словно ребёнок. Худов дух, чую, это путешествие мне не понравится.
В сотне шагов от Караванных ворот находилась площадь, где сухопутные торговцы собирались, прежде чем покинуть Эрлитан. Большинство отправится на юг по насыпной прибрежной дороге, которая огибала бухту. Рядом с ней было полно поселений и застав, да и саму мощённую булыжником дорогу малазанцы проложили и затем хорошо охраняли, точнее, должны были, если б городской Кулак не отозвал все гарнизоны.
Из разговоров с разными торговцами и караванщиками Скрипач понял, что разбойники ещё не успели толком воспользоваться исчезновением солдат, но наёмных стражников вокруг было столько, что становилось ясно – торговцы рисковать не намерены.
Притворяться торговцами по дороге на юг было бы бессмысленно: у спутников не было ни денег, ни снаряжения, чтобы поддержать такой маскарад. С учётом того, как опасно стало путешествовать между городами, они решили переодеться пилигримами. Для верующих Тропа Семи – паломничество в каждый из Святых Городов – была почётным и достойным знаком благочестия. Паломничества в этой стране совершались всегда – несмотря на разбойников, завоевателей или войны.
Скрипач решил оставить свой костюм грала и играть роль проводника и телохранителя для Крокуса и Апсалар – правоверных молодожёнов, отправившихся в странствие, которое принесёт их браку благословение Семи Небес. Все поедут верхом: Скрипач – на гральской лошади, норовистой, зато равнодушной к его маскараду, а Крокус и Апсалар – на двух породистых конях из лучших конюшен Эрлитана. В поводу поведут трёх сменных лошадей и четырёх мулов.
Калам ушёл на рассвете, очень коротко попрощавшись со Скрипачом и остальными. Прозвучавшие вчера вечером слова подпортили момент расставания. Сапёр понимал, как Каламу хочется ослабить Ласиин при помощи крови, пролитой во время мятежа, но потенциальная угроза для Империи – и любого, кто займёт трон после падения Ласиин, – была, по мнению сапёра, слишком большой. Они сильно повздорили, и теперь Скрипач чувствовал себя словно погнутый и щербатый клинок.