Барра
сорвался с места, распластался над тропой; она тоже рушилась и
исчезала, всё «реальное» перестало быть нужным.
Тигр не
знает высоких слов. Зато он знает, что хозяйку надо спасти, и не
«любой ценой» — а просто спасти.
Тигр не знает множества слов, зато он
знает, что такое любовь.
Райна
…После той
твари Дальних всё пошло как-то совсем скверно. Минотавры схватились
с «троллем, что под мостом», и громадное большинство их там и
осталось. Битва длилась и длилась, и Райна готова была поклясться,
что мёртвые, пронзённые костяными крюками твари, минотавры
поднимались вновь, снова кидаясь в безнадёжную схватку.
Сейчас Деве
Битв казалось — она всем существом своим ощущает отчаяние и ярость
бойцов, их боль, предсмертный ужас, трепет последней агонии; и
внезапное возвращение, новые силы, новая попытка, оборачивающаяся
лишь новой болью.
И всё это
становилось силой, исторгаемой у сражавшихся.
Их душам
некуда было уходить, и они оставались прикованы к телам.
И
продолжали биться.
— Оставь
их, звездноокая, — прохрипел минотавр Барх, кого валькирия с
немалым трудом вытащила из побоища под мостом. — Оставь, это
ренраз!
—
«Ренраз»?
— Судьба,
звездноокая. Оставь их своей судьбе, а нас веди дальше.
«Веди
дальше», легко сказать! Куда тут вести, в сплошной мгле, среди
обманных и лживых видений?
— Гляди,
доблестная!
Туман
волновался, завесы его расходились, перед Райной и минотаврами
поднимались мрачные вершины древнего елового бора.
«Ты
победила, Дева Битвы. А теперь пора, возвращайся, первый из Кругов
Земных тобою пройден. Ступай по тропе смело, велик и страшен
Железный Лес, и придётся тебе в него ещё вернуться…» — припомнила
Райна сказанные ей слова.
Что ж, круг
второй, надо понимать.
— Железный
Лес, братья! — Она вскинула меч. — Железный Лес, его надо
пройти.
Никто из её
воинов не спросил, зачем.
Узкая тропа
вилась меж вековых стволов. Лес недобро молчал, лишь где-то высоко
в вершинах перекликались мрачные голоса.
Минотавры
озирались да крепче стискивали оружие. Однако даже здесь, в
непривычной для них чаще, ловко сбили ряды, сдвинули щиты, у кого
они оставались после схватки с троллем у моста. Барх, лишившийся
одного рога, вышагивал рядом с валькирией.
—
Звездноокая… — понизил он голос. — Есть ли выход отсюда?
— Не ведаю,
храбрый Барх. Знаю лишь, что сражаться надлежит так, чтобы
оказаться достойной песен и саг. Даже если их некому будет
рассказать.