Как это мало – тройная дюжина шагов,
составляющая вселенную простого человека! Через полчаса Шооран
пересёк и этот, уже третий по счёту оройхон и увидел, что с той
стороны тоже колышется покрытый пеной далайн. Оставалось идти либо
назад, либо в кипящий удушливый ад залитых влагой аваров. Можно
было, кроме того, прыгнуть в далайн. Путь этот был самым коротким и
далеко не самым мучительным.
Безжизненный оройхон – мокрый и
огненный одновременно – предупреждал о себе издали. Больно
запершило в горле, стало нечем дышать, голова, одурманенная
ядовитым дымом, закружилась. Шооран шагал по инерции, не очень
понимая, что он делает. Просто и последний из оройхонов не пустил
его к себе, вернее, Шооран не осмелился принять его приглашение и
теперь, отвергнутый всеми, шёл дальше, хотя и знал, что дальше пути
нет.
Когда‑то он любил слушать рассказы
Хулгала о его странствиях по этим краям. Это было дюжину и три года
назад, когда по землям ванов ходил безумный илбэч. Хулгал, в ту
пору ещё не старый и не хромой, отправился искать новые земли.
Тогда много говорили о десятках сухих оройхонов, стоящих в
неведомых краях и ждущих себе хозяев. Хулгал прошёл по пылающему
болоту до самого конца, где влага далайна, как встарь, разъедала
поставленную Тэнгэром стену. Всего на запад от острова изгоев
оказалось три оройхона – для сильного мужчины не расстояние, но их
надо было пройти по узкой полосе между далайном и аварами, в дымной
и душной жаре, среди испарений, от которых непривычный человек умер
бы через полчаса. Хулгал выбрался назад к концу дня и рассказывал,
что остался жив лишь благодаря тому, что носил с собой губку,
пропитанную благовонным соком туйвана, а на адских оройхонах
примотал её к лицу.
– Я ходил туда и вернулся живым, –
заканчивал повествование старик, – поэтому знаю, что и безумный
илбэч мог забраться так далеко. Я не спрашиваю, зачем он это сделал
– для того он и безумец, на то и илбэч. Но кто ответит, как ему
удалось не просто дойти до таких пределов, но и поставить там
оройхон? Или это легче, чем плюнуть в далайн? Тогда и я хотел бы
стать илбэчем, чтобы построить себе дом чуть получше этого. –
Старик замолкал и обводил взглядом слушателей, смущённых
кощунственной концовкой рассказа, и, не торопясь, отхлёбывал из
поднесённой чаши мутное пойло.