– Конечно, корона – это серьёзно, –
говорил, рассказывая об уулгуе, насмешник Хулгал, – и добрый ван
наложил запрет только из опасения, что кто‑то стащит обруч. Но
видит мудрый Тэнгэр, я бы не стал и смотреть на корону, лишь бы мне
позволили набрать дюжину‑другую пластин со щупалец. А голова вместе
с короной пускай принадлежит вану.
В прежнее время один вид чёрного
уулгуя поверг бы Шоорана в трепет, но сейчас он не думал ни о
царском запрете, ни о невероятном богатстве, лежащем перед ним, ни
о том, что жизнь, может, ещё теплится в распластанном теле. Шооран
лишь застонал при виде лишнего препятствия и, цепляясь за пластины,
полез через щупальце, перегородившее дорогу.
Мёртвый уулгуй спросил его:
– Зачем ты топчешь меня, когда я умер
и не могу защититься от твоих ног?
– Ты лёг на дороге, а я должен идти,
– ответил Шооран.
– Зачем тебе ходить куда‑то? –
возразил брат Ёроол‑Гуя. – Посмотри на меня: я лежу там, где
встретил смерть, и мне больше ничего не надо.
– Мне всюду твердили: «Уходи!», –
сказал Шооран, – поэтому я иду и нигде не могу остановиться.
– Останься здесь, – предложил чёрный
уулгуй. – Будем лежать вместе, а когда моё тело распадётся, ты
возьмёшь бесценный доспех и корону ванов.
– Я не могу здесь жить, – сказал
Шооран.
– Разве ты пришёл сюда жить? –
удивился брат Многорукого, и Шооран упал от этих слов и не мог
подняться. Он лишь сунул руку за ворот жанча и вытащил нить
жемчуга, удивительно голубого, нездешнего цвета.
– У тебя есть все богатства мира, –
сказал уулгуй, – нет лишь покоя. Спи…
Ожерелье притягивало взгляд, заставив
обожжённые глаза широко раскрыться.
– Нет, – сказал Шооран и поднялся,
сам не поняв, как это произошло. – Я не шёл сюда, я уходил оттуда.
Ты могуч и подобен богу, но ты не человек и умер покорно. Люди
продолжают жить, даже когда это невозможно, и если они умирают, то
это происходит не по их вине. Не сердись, добрый уулгуй, – я пойду
дальше. Я ещё могу идти.
Он не понимал, куда идёт и сколько
дюжин шагов прошёл. Дважды он сослепу налетал на авары и лишь по
счастливой случайности не свалился в далайн. Несколько раз он
падал, а поднявшись, не знал, куда идти, и, не задумываясь, шёл
прямо. Он не заметил, как в дымке далайна начала вырисовываться
линия берега, и увидел оройхон, когда до него оставалось не больше
двенадцати шагов. Не удивляясь и не испытывая вообще никаких
чувств, Шооран выбрался на него и побрёл прочь, подальше от дымного
кошмара мёртвой земли. Если бы оказалось, что он, потеряв
направление, сбился с пути и вернулся обратно, то Шооран на животе
пополз бы к Боройгалу, согласился бы принять смерть от руки изгоев
или рождённого в сухости одонта, лишь бы не возвращаться в
преисподнюю, из которой только что вышел. Однако, хотя он прошёл
уже далеко, ему не попалось ни одного человека.