Шооран метался по изъёрзанной
постели, огонь, пылавший в нём во время строительства, не погас, он
продолжал бесцельно сжигать, но никто из тех, кто собрался вокруг,
не принёс воды, и огонь палил всё безжалостней.
– Мама, пить… – просил Шооран.
– Не могу, мальчик, – ответила мама.
– Ты теперь илбэч, ты обязан быть один и всё делать сам. Я не была
женой илбэча и не хотела бы такой доли для своего сына, но ты не
послушал меня. Ты всегда был таким же упрямым, как и твой отец.
– Я не могу жить один, – сказал
Шооран. – Огонь убивает меня. Дайте мне пить!
– Я звал тебя к себе, – возразил
добрый уулгуй, – но ты не пошёл. Ты упрям, как настоящий илбэч.
Живи один, а если не можешь – умирай один.
– Я не хочу так, – сказал Шооран. –
Принесите воды.
– Я предупреждал, – произнёс старик,
– что ты устанешь проклинать меня. Теперь поздно менять что‑либо.
Ты илбэч. Ни один человек не подаст тебе напиться, но всё же ты
будешь жить и строить.
– Зачем надо строить оройхон? –
спросил Шооран. – Отец ушёл с сухих мест, потому что там не было
правды. А для чего умножать ложь? Старик, ты знаешь, что, сколько
бы я ни сделал земель, ван и жадные одонты отнимут их. Ты сам
строил лишь мокрые оройхоны, но на них страшно! Почему я должен
делать это?
– Потому что ты илбэч, – повторил
старик.
– Ты можешь отказаться от дара, –
мягко предложил уулгуй, – и у тебя будет счастье. Мой брат снимет
проклятие, ведь ты последний илбэч.
– Это больше не дар, это твоя жизнь,
тебе придётся защищать её от врагов. – Старик протянул Шоорану
старый кинжал с костяной накладкой, подаренной дюженником Мунагом.
– Я не могу дать воды, но я дам оружие.
– Всякая сила кончается, и тогда
нужен отдых. Твой главный враг – ты сам. Погаси огонь, и вода тебе
не понадобится. – Уулгуй вытянул гибкую руку. В руке был зажат
старый кинжал с костяной накладкой, подаренной Мунагом.
Две разных руки – человеческая и
звериная подавали ему его собственный нож, который он не снимал с
пояса. Тусклый свет змеился на неровностях лезвия, смертельной
брызгой чернело повисшее на острие жало зогга.
– Мама, – позвал Шооран. – Они зовут
меня к разному, но предлагают один нож. И никто не даёт воды…
Мама не ответила, но тоже протянула
руку. В подставленную ладонь перетекло голубое ожерелье, и каждая
бусина превратилась в прохладную каплю.