Так что я вновь работал киркой. Долго, нудно и трудно. Удар за
ударом, стук за стуком, без остановок. Мы продолжали крошить
каменные стены, выковыривая спрятанную в них руду. И так до самого
вечера.
На следующий день ничего не изменилось. Снова плотный завтрак,
снова подшучивания (им казалось, что это все еще было смешно) в
раздевалке, снова адские мучения в тоннеле пещеры Олхрим. На третий
рабочий день Настя заставила меня начать ходить в спортзал дважды в
день: полчаса до завтрака и полчаса до ужина, после работы.
Объясняла такую необходимость она тем, что наши тела слабеют, пока
мы лежим в капсулах, и надо было компенсировать это. В
действительности же бывают капсулы, в которых предусмотрены
сокращения мышц для тела, но то были самые высокостоящие серии
игровых капсул. У меня дома, кстати, такая и была. То есть, дома у
Виктора Сереброва.
В общем, в мой и без того малоприятный распорядок дня вписались
еще и посещения спортзала. К слову, пускай просыпаться мне и
пришлось раньше на час (нужно было ведь и в душ сходить после
тренировки), зато теперь я не пересекался с Артемом хотя бы
утром.
Спать я стал хорошо, и к концу недели почти не ощущал жесткость
кровати. Засыпал сразу же как только ложился и снов совсем не
видел. Вечная усталость понемногу стала преображаться в бодрость.
Организм медленно, но верно привыкал к суровому режиму. Еще я стал
наедаться досыта, а в пятницу, честное слово, я уже жадно поедал
как жирные куски мяса, так и слипшийся рис.
За неделю мне удалось уже как следует познакомиться со всей
командой Анастасии. Кроме самой Насти, меня, Артема и Валентина,
которых вы уже знаете, за нашим столом сидели: Геннадий, Богдан,
Арсений, Тимур, Герман и Нуржан. И если не считать Артема, то
ребята показались мне вполне себе адекватными. Нет, конечно, я все
еще не мог почувствовать себя здесь “своим”, да и кое-какая
грубость у них всех все равно имелась. Но я просто к тому, что, как
минимум, никто кроме Артема не задирал меня беспричинно.
Например, в четверг я получил от Нуржана удар голенью по бедру.
Мне было так больно, что нога сама подогнулась, и я упал на пол. Но
у него хотя бы была вразумительная (по его мнению) причина так
поступить, ведь я случайно наступил на его полотенце, которое он
уронил на пол. Поэтому я на него не сердился. Вернее, почти не
сердился.