- Нету девушки, – развёл я руками. – Один гуляю.
- Ну и дурак, – резюмировала мороженщица. – В твоём возрасте по
девкам бегать – самое то, – а потом добавила со смешинкой. –
Купишь, так сразу же и найдутся. Девки сладкое любят, моя, вон,
конфеты да пряники трескает, будь здоров, за уши не оторвёшь. Ими
одними и питается, а всё равно худющая. Всё, видать, в танцы-шманцы
уходит.
Мы немного посмеялись, а затем проблема с мороженым разрешилась
сама собой.
- Дядя, а давайте напополам, – прозвучал сбоку тоненький
голосок.
Конопатая девчушка с косичками, лет десяти-одиннадцати,
появившаяся непонятно откуда, стояла рядом и смотрела на меня
вопросительно.
- А давай, – подмигнул я рыжей. – Денег не надо. Я угощаю.
- Ну вот и пара нашлась. Кавалер, – расхохоталась мороженщица,
вынимая из ящика завёрнутый в фольгу брикет и аккуратно разрезая
его на две равные части. – Держите, голубки. На здоровье.
- Спасибо, – поблагодарила девочка и, хитро стрельнув глазами
(«Ай, молодца! Далеко пойдёт!»), унеслась куда-то вприпрыжку.
- Палочку возьми! – прокричала ей вслед продавщица, но девчушка
уже исчезла из вида. – Вот стрекоза. Пальцем теперь кушать
придётся.
- Ничего, справится как-нибудь, – ухмыльнулся я, принимая
деревянную палочку из рук говорливой мороженщицы. – Дело
молодое.
- Ага, молодое, – весело отозвалась продавщица. – Ты на себя-то
посмотри… старый. Сам-то ещё небось… класс десятый? Или уже
студент?
- Студент.
- Ну… бывай, студент. Только смотри, горло не простуди, ха-ха…
дядя.
- Я попытаюсь. Спасибо.
Отступив от «прилавка», я развернулся и, зачерпывая «ложечкой»
тающую во рту сладкую массу, двинулся вдоль вокзала.
Около бочки с квасом суетился какой-то мужик, цепляя её к
«Беларусю».
Эх, опоздал. Всё уже выпили до меня. А жаль! Очень хотелось
попробовать, каков он на вкус – квасок за пятачок да с
копеечкой.
Впрочем, про квас я забыл почти сразу, увидав…
«О! Газировка, сто лет таких не встречал».
Три автомата с «логотипом» «Газированная ВОДА» на стеклянной
панели стояли, упираясь тылом в кирпичную стену. В каждом по
два-три гранёных стакана. Странно даже, что их никто не упёр.
Видимо, не прижилась тут ещё обычная для позднесоветских времён
традиция стаканы из автоматов тырить. А ведь в конце восьмидесятых,
начале девяностых такое происходило почти повсеместно: дефицит
обрушился на страну не только в экономическом плане – он и совесть
у многих из нас основательно проредил. Воровать или, как тогда было
принято говорить, «нести», стали уже не втихую, а прямо средь бела
дня, никого и ничего не стесняясь. Тащили, что под руку
подвернётся. А под руку подворачивалось абсолютно всё: «Халява,
сэр! Налетай, подешевело! Дурак, кто не несёт».