— Ей что, правда, понравилось? — тупо спросил жиряк у весельчака. — Я думал, девчонка обидится на нас.
— Не напрягайся, Мутилл, тебе вообще думать вредно, — хмыкнул синемордый и вытянул меня за шкирку из багажника, словно неразумного котенка.
— Отпусти, сволочь, — зарычала я, дернулась всем телом и со всего размаху упала на землю.
— Ну вот чего ты дергаешься? Личико свое прекрасное ободрала об асфальт. А нам, между прочим, велено тебя целой и невредимой привезти, — осматривая меня на предмет провреждений, бурчал джинн.
— Кто велел? — оживилась, забыв про рассеченную щеку.
— Ага, так мы тебе и сказали, — подал голос Муттил, запихивая в пасть один за другим финики, которые доставал из кармана, — королева строго настрого запретила нам рассказывать о себе. Правда, Кафр?
— Ну ты и мудило, Муттил, — закатил глаза рогатый и потащил меня в виднеющийся невдалеке ангар.
— А что я?— обиженно заныл толстый Мутилл. — Королева ее все равно убьет. Зачем ее дочери конкуренты в отборе?
— Да, закроешь ты свою пасть? — взревел Кафр. — Языком мелешь, как метлой метешь. С твоей поганой болтовней, не то что свободу не получишь, так и грохнут еще. Дал Аллах напарничка.
— Молчу, молчу, — испуганно вякнул толстый и реально затих.
«Так вот оно что. Королева джиннов просто конкуренток подчищает. Ну, везде одно и то же, — размышляла я, свисая с плеча синего рогача. — И ведь убьют же — с них станется. Что там этот адский рыцарь о бессмертии плел? Эх, из огня да в полымя. Ладно, хоть сумку оставили — так и болтается у меня за спиной».
— Слушай, ну чего ты напрягаешься, тяжести носишь, — самым сладким голоском, на который способна моя луженая глотка, залепетала я, — развяжи, сама пойду. Ну куда я тут денусь? Пустырь кругом.
— А и вправду, — хмыкнул Кафр и поставил меня на ноги. — Смотри, без глупостей, — глядя в мои честные глаза, предупредил. Ха, дурачок наивный.
— Ну о чем ты говоришь? Что я, слабая девушка, могу сделать с двумя такими брутальными джиннами? — сказала и скинула с плеча рюкзак.
— Эй, чего задумала? — напрягся Кафр.
— Платок носовой достану, морда в крови вся, хоть утрусь. Да и умереть красивой хочется, а не страшилищем окровавленным.
— Да ладно тебе, Кафр. Пусть утрется, девушка все-таки, — подал голос Мутилл. — Не носит же она серебряного ножа, испачканного в крови ягненка, с собой.