Джеймс запомнил ощущение
всеобъемлющего безумия, когда он в последний раз смотрел Хилари в
глаза. Помнил, с каким чувством поднимался на борт самолета,
уносящего его от ее смерти. Привычка держать в руках чужую жизнь в
течение нескольких секунд перед выстрелом — самый сильный наркотик.
После встречи с сестрой он всерьез осознал, что если не остановится
сейчас, не остановится уже никогда. Месть ничего не решит и не
исправит.
Дженнифер. Тот самый свет, который не
позволил тьме поглотить его полностью.
Сухарев, заливший свой дорогой костюм
парфюмом и считающий, что контролирует ситуацию, смеет угрожать его
сестре? Джеймс рывком подался вперед, мерзавец не успел отпрянуть.
Быстро и бесшумно. В захвате под его локтем шея Сухарева и впрямь
казалась ломким тростником.
— Вы что-то говорили о моей
семье?
Павел прохрипел что-то
нечленораздельное.
— Я сверну вам шею, потом меня
пристрелят — и мы поставим в деле точку, договорились?
Едва различимое сипение.
— Не слышу, — Джеймс наклонился
ближе.
— Мы плохо начали, — сквозь хриплое
бульканье все-таки вырывались свистящие, еле слышные слова, — я
прошу прощения.
Джеймс с силой отшвырнул его.
Опрокинувшись на стул, Сухарев с грохотом полетел на пол. Дверь
распахнулась, дружные щелчки предохранителей вызвали у Джеймса
кривую усмешку.
— Не стрелять! — кашляя, Павел
вскинул руку. Самодовольное выражение сползло с его лица цвета
перезрелого томата. Он поправил галстук и рыкнул на остолбеневших
охранников. — Оставьте нас! Живо!
Джеймс снова откинулся на спинку
стула. Самоуверенность стоила Сухареву десятка очков репутации в
своих глазах и среди подчиненных.
— Вы нужны нам, — тот потянул
воротник, глядя на него уже совсем по-другому: настороженно и зло.
Павел не стал садиться, прошелся по кабинету к двери, вернулся
назад, но теперь держался на почтительном расстоянии. — О том, что
Орден снова в деле, пока не знает никто. Вы мертвы уже больше двух
лет, и ваше расследование ни коим образом не повредит нашей
репутации. Кроме того, вы отлично знаете русский.
Джеймс увлекся языком и колоритом
страны, и всерьез занялся изучением еще во время первого приезда в
Москву. В глуши под Тюменью было время восполнить пробелы после
долгого перерыва.
— Забавно будет, если Орден
засветится рядом с трупом бывшего измененного. Но мы вернулись к
тому, от чего ушли, — напомнил Джеймс, — зачем это мне?