Скрипнула, открывшись, дверь, но Ляна не обернулась, чтобы
узнать, кто же пожелал навестить больную в последние часы ее жизни.
Девушка не помнила смерть матери достаточно хорошо, но понадеялась,
что не госпожа Гоам решилась потревожить больную в столь тяжелые
минуты.
- Моя госпожа?
Эмилянь мигом узнала голос и в неверии проводила взглядом отца,
а тот медленно приблизился и осторожно опустился на низкий стул
подле кровати. Маленькая девочка не повернула в нему голову, не
отреагировала на короткое касание к макушке, но мужчина не
расстроился, сосредоточив все свое внимание на истерзанном теле в
кровати.
- Моя госпожа? – вновь позвал он, всматриваясь в безвольное лицо
молодой женщины и ища в нем тень жизни.
Глядя на них со стороны, Эмилянь пыталась представить их рядом в
другое время до болезни матери. Но у нее никак не выходило. Даже в
болезни матушка казалась очень юной, едва ли сильно старше Ляны
нынешней, в то время как господин Гоам и в те далекие времена уже
был седеющим мужчиной с множеством морщин на загорелом лице. Это не
было странным или неправильным, ведь отец лишь после многих лет
службы при дворе решил обзавестись семьей. А наложниц многие
достойные господа нередко выбирали и из более молодых женщин. Но,
глядя на отца, Ляна ощущала некую неправильность в его взгляде, в
голосе и в том обращении, которое он использовал.
- Господин Гоам… - тихо выдохнула матушка, с трудом распахнув
глаза. Болезненный блеск ее взора вызвал у Ляны острую боль в
сердце. Девушке хотелось расплакаться, но здесь, во сне, она
ощутила лишь судорожные спазмы в груди и в горле.
- Ох… - выдохнул мужчина и, протянув руку, бережно сжал пальцы
матери Эмилянь. В его крупной ладони они казались тонкими и
бесцветными. Хрупкими, как бумага.
- Вы пришли, - слабо проговорила молодая женщина. – Спасибо.
- Моя госпожа… Эвилянь… - тихо позвал мужчина, видя, как женщина
силится привстать, - не нужно. Лежите. Вам стоит беречь силы.
Молодая женщина горько улыбнулась и мотнула головой.
- Это уже не важно, - произнесла она хрипло и закашлялась. На ее
губах мелькнула кровь, несколько крошечных капель упали на одеяло.
– Не важно. Теперь.
Господин Гоам подхватил с края тазика кусок полотна и поспешил
стереть кровь с губ матери Ляны. Та с горькой усмешкой следила за
ним, а потом, когда мужчина отодвинулся, сглотнула и
прошептала: