И напротив, боснийские и хорватские сербы стремятся в Сербию (со своей землей, а не под угрозой и в результате этнических чисток), косовские албанцы хотят войти в состав Албании, южные осетины – объединиться с северными в составе России. Граждане Молдавии готовы были разрушить свою осажденную крепость, с тем чтобы защищать другую – румынскую, – но их туда без Приднестровья брать не хотят, и они теперь поневоле защищают свою Молдову. Гонконг радостно сливается с Китаем, а Тайвань страшится этого и всячески противится. В равной мере осажденными крепостями ощущают себя Северная Корея и Южная, Иран и Ирак, Ирак и Кувейт, Эфиопия и Эритрея и так далее. Все это, с точки зрения «политической сейсмологии», – вулканы действующие, но и любое другое государство – самое благополучное, самое мирное – является в этом смысле вулканом, лишь до поры до времени дремлющим. Недавно получил огласку поразительный факт: в семидесятые – восьмидесятые годы нейтральная, супернейтральная Швейцария втайне разрабатывала собственное ядерное оружие – это ли не сильнейший аргумент в пользу доктрины осажденной крепости как универсальной! Но и жесточайшие правила иммиграции и натурализации, принятые в карликовых государствах Андорра, Лихтенштейн и Монако, свидетельствуют о том же: каждый обороняет свою крепость как может, каждый усматривает в существовании и обороне именно этой, собственной, крепости решающие для себя преимущества; при разных разворотах темы это может называться лояльностью, гражданственностью, патриотизмом, а то и шовинизмом – дефиниции сплошь и рядом носят субъективный, а то и произвольный характер.
Другая особенность доктрины осажденной крепости как универсального фундамента национальной идеи – право государства распоряжаться жизнью граждан. У нас это тоже, по вполне понятным причинам, замалчивается или извращается, подменяясь на практике рассуждениями – со ссылкой на западноевропейский опыт – о недопустимости смертной казни. Но ведь смертная казнь – это всего лишь частный случай. Есть обязательная воинская повинность, и даже там, где она отменена, есть всеобщая мобилизация в случае войны (не говоря уж о неизбежных в ходе военных действий жертвах среди мирного населения); меж тем объявление войны или ведение военных действий без объявления – это прерогатива государства. Каждого государства – от США до Ватикана включительно.