***
Пока Реддл с присущей ему изящностью поливал мысленно помоями
магглов, в том числе и собственного отца, которого убил своими
руками, Владимир раскрыл тканевый серый сверток, в который бережно
была упакована черного цвета книга. Красиво выделанная кожа была
украшена драгоценными камнями — рубинами, сапфирами и
изумрудами. Узоры на обложке были будто выдавлены прессом, что еще
больше подтверждало невозможность создания этой книги в древние
времена: оттиск слишком четкий и яркий. Да и сам фолиант выглядел
так, будто его сделали вчера. Однако у Владимира была одна
черта — если он брался за работу, то делал ее качественно и до
конца. Неважно, насколько она выглядела бредово с его точки зрения.
Поэтому, открыв ее, он начал медленный процесс перевода со
множеством справочников, большую часть из которых создал сам в
процессе работы. Увы, идеальной памятью он не обладал, и это была
необходимость, а не блажь. Сразу бросалась в глаза еще одна
странность — страницы, хоть и сделанные из кожи, оказались
очень тонкими, будто бумажными. Ни один фолиант из кожи, которые
держал Пирс до этого, не обладали таким качеством отделки. Впрочем,
странностью больше, странностью меньше, какая разница?
Где-то ближе к утру, с красными от недосыпа глазами, Владимир
смотрел на несколько страниц переведенного текста. Их еще около
пяти сотен, но и того, что есть, достаточно, чтобы шокировать
любого. Нет, не ценностью знаний, а уровнем подделки. Это же надо
было написать столько шумерского текста, причем настоящего, а не
простого бессмысленного набора знаков. Если своими словами, то
книга является гримуаром шумерского мага, мастера артефакторики
гильдии шестидесяти знаний, Лераха. Какой-то систематизации в
записях не было — вперемешку были записаны как рецепты
каких-то зелий, открытия истинного зрения, так и жалобы на своего
строгого учителя. Однако сама работа так его увлекла, что он
потерял ход времени. Благо, что уже сегодня наступила суббота и
можно было пойти домой отдыхать. Впрочем, забрать с собой перевод и
книгу сонный разум не забыл напомнить, потому что не раз
приходилось потом искать принесенные с собой вещи в архиве или у
коллег.
Так прошла неделя, вторая, перевод продвигался тем быстрее, чем
больше уже было переведено. Ведь наречия шумерского, так же, как и
современных языков, порой, отличались. Не говоря уже о
специфической терминологии, которую приходилось оставлять в виде
прямого перевода из-за отсутствия аналогий в английском или вообще
непонимания значения слов. Вся жизнь Владимира изменилась, как это
часто бывает в нашей жизни, из-за одного пьяного разговора.