– Верно… – протянул лейтенант. – Хорошо сказал, Рус.
У тебя есть мозги, недаром тебя вахмистр хвалит.
– Благодарю… Рудольф.
Лейтенант взглянул на часы.
– Бомбовоз выходит на цель. Если, конечно, не сбился
с курса. – Он посмотрел на меня. – Веруешь в Бога, Рус?
– Верую. Имею честь быть православным, господин
лейтенант.
Рудольф усмехнулся.
– Тогда молись ему. Как можно горячее. И по-русски.
Кто знает, может, поможет. – Его коммуникатор коротко взблеснул:
красный, жёлтый, красный.
– Начинаем отсчёт. – Лейтенант побелел, но держался.
У меня в животе всё скрутило так, что казалось, перенапряжённые
мускулы вот-вот лопнут.
Вновь мигание лейтенантского переговорника. Красный,
красный, красный.
– Сбросили, – прошептал лейтенант. – Ну, теперь
держись…
Лица ребят белели в полумраке убежища. Все замерли,
оцепенели, только в более дальних отсеках по-прежнему гомонили
распалённые недавним боем ополченцы. Они ничего не подозревали…
хотя как тут можно ничего не подозревать? Не дураки же они, в самом
деле…
Эта мысль на краткое время отвлекла меня.
А потом я вдруг уловил, как лейтенант считает – едва
слышно, одними губами.
– Тридцать один, тридцать, двадцать девять, двадцать
восемь…
Раздвакряк разинул рот, уставился в потолок широко
раскрытыми глазами.
– Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать
три…
Мумба шевелит посеревшими губами, вроде как
молится.
– Двадцать, девятнадцать, восемнадцать…
Глинка сплёл пальцы, вжал в них лоб, словно надеялся,
что это его защитит.
– Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…
– Господи, спаси и сохрани, – вырвалось
у меня по-русски. – Спаси и сохрани, Господи, чадо своё, как
спасал ты во времена оны…
– Три. Два. Один, – спокойно и уже в полный голос
отсчитал лейтенант.
Рука великана ударила в чудовищный барабан, наверное,
размером с целую планету. Другая рука того же великана встряхнула
как следует бронированную коробку со сбившимися в кучу людьми,
подобно тому как мальчишка встряхивает спичечный коробок с жуками.
Разом лопнули, рассыпавшись колючим дождём острых осколков, лампы,
всё вокруг наполнилось едкой пылью, взвыли на пределе компрессоры,
проталкивая воздух сквозь задыхающиеся фильтры…
А потом всё разом стихло, и в наступившей жуткой
тишине слышно было только натужное гудение стонавших под полом
машин. Они старались до конца, пытаясь спасти нас.