Кто-то сделал попытку горестно застонать – по-моему,
рекрут Раздвакряк, или попросту Кряк, как уже все стали называть
его, – но под грозным взглядом штабс-вахмистра тотчас
осёкся.
– Как, без сомнения, должно быть понятно даже таким
орангутангам, как вы, патроны выданы боевые. То же относится и к
гранатам. Если постреляете друг друга – так вам, идиотам, и надо.
Империя сэкономит немало денег, выдав однократную компенсацию вашим
скорбящим, так их так через коромысло, родственникам – вместо того,
чтобы оплачивать ваши жалкие попытки остаться в живых на имперской
службе и далее. Ну и, понятное дело, вам встретятся препятствия, –
господин штабс-вахмистр кровожадно подкрутил ус, – которые тоже
будут использовать настоящие боеприпасы. Никаких шумовых эффектов.
Взрывпакеты – это для бойскаутов. Вам, соответственно, разрешается
палить и взрывать всё, что только сможете. Дозволены все приёмы.
Главное – пройти дистанцию. Это как на войне, дорогие мои
шимпанзята. Всё ясно? По дистанция-ам… разберись!
Наше пятое отделение получило крайнюю
«дорожку».
Пять «трасс» были разделены массивными обдернованными
валами с колючей проволокой наверху.
– Заходить на дистанцию соседа запрещается. Карается
снятием со всеми вытекающими. Поворачивать назад запрещается. В
случае ранений – действовать по обстановке, курсы оказания первой
помощи вы прослушали, медпакеты есть. Опять же, бабуины, на войне
санитары успевают далеко не всегда. И не всегда есть возможность
вынести раненых из боя в безопасное место. И у вас под началом
могут оказаться совершенно необученные ополченцы. Так что учиться
надо сразу. Всё ясно? По местам… внимание… марш!
И мы рванули. Каждое отделение, одиннадцать человек,
по своему «коридору». «Дистанции» плавно расходились. Пока бежать
было легко, но впереди – расстояние в десять километров, а день
обещает быть жарким. Надрываться с самого начала нет смысла.
Выиграет тот, кто сохранит больше сил к финишу, а не кто уйдёт в
отрыв на старте. Это всё-таки не марафон.
Раздвакряк, по закону подлости, разумеется,
оказавшийся в одном отделении со мной, тотчас рванул прямо с места,
пыля и загребая ботинками. Вслед за ним припустили остальные –
узкоглазый Хань, темнокожие смуглые Сурендра и Джонамани, не то
чех, не то поляк, которого почему-то звали Денеб Фомальгаут Глинка,
меланхолический финн Микка Варьялайнен, румын Кеос Ташеску, турок
Фатих, иранский армянин Назариан и классический африканский негр,
которого с первого дня называли просто Мумбой.