Надо сказать, мне от этого стало несколько не по
себе. Даже и не «несколько». Только большим усилием воли я удержал
свои зубы от постыдного выколачивания быстрой дроби. Потому что
иначе моё отделение, и без того не отмеченное, как говорится,
печатью храбрости, окончательно потеряет дух. А помирать из-за этих
«отбросов Империи», как выразился бы мой отец, мне было решительно
не с руки.
Конечно, они пристали ко мне с расспросами. Ефрейтор
– это всё-таки не вахмистр, который есть почти что офицер. Ефрейтор
– тот же рядовой, лишь чуть-чуть приподнятый над общей массой
десанта.
Никто здесь не имел больше чем восемь классов. Из
школьных курсов биологии помнили только, что там «лягушек резали».
Что такое ДНК и ген, вспомнил один Глинка.
– Биологическое оружие, ребята, – сказал я. – Твари,
специально выведенные для войны. С очень коротким веком, но все
системы у них работают на пределе и за пределом. Образно говоря,
они себя сами сжигают. Оно и понятно – долго такие бестии не
проживут. Хотел бы я повозиться с их геномом…
– Командир, а лемуры как же? – спросил Мумба. Мои
истории о генах, энхансерах, интронах и экзонах он слушал широко
разинув рот. – Они что, тоже… чушки, для войны только?
– Лемуры – нет, – подумав, сказал я. – Они тут жили
испокон веку. А вот те коричневые твари, которых мы на площади
били, – они да… И то сказать, те, кто их сюда забросил, дураками
большими были.
– Почему, командир? – хором спросили разом Мумба,
Глинка и Хань.
– Потому что с большими тварями и бороться легче. Они
уязвимы для пуль, для гранат, для снарядов. От них защитит… гм,
должна защитить броня, – поправился я, вспомнив несчастного Кеоса.
– А вот будь тут рои пчёл с ядовитыми жалами… или какие-нибудь
мелкие муравьи… с ними много не навоюешь. Их обиталища пришлось бы
просто огнём выжигать. А зачем нам планета-пепелище? На Зете-пять
люди жили. Надо, чтобы и дальше жить смогли. Термоядерными бомбами
это легко закидать. А вот попробуй на самом деле
победить!
– Что, ефрейтор, ведёшь разъяснительную работу с
личным составом? – вдруг прогудел над самым моим ухом голос
господина старшего вахмистра. Клаус-Мария Пферцегентакль в
совершенстве владел искусством подкрадываться бесшумно – важнейшее
умение для господина вахмистра, желающего знать, чем дышат
вверенные его попечению «удавы узловатые» и «орангутанги
геморройные».