Стоит ей
отойти, Вартас снова поворачивается ко мне:
—
Подозреваю, что именно там они встречались, Вирна. В ВИП-ложах или
где-то еще, что именно в «Бабочке» они передавали друг другу
послания. В клубе, который не вызовет подозрений именно потому, что
он у всех на виду. Именно потому, что это элитная развлекаловка для
тех, кто считает себя хозяевами жизни.
Последнее
он словно выплевывает, у меня же в голове не укладывается то, что
он сказал. Лэйс встречалась в «Бабочке» — с кем? Кому она
передавала послания? Какие? Ото всего этого голова идет кругом,
поэтому я уточняю:
— Кто с кем
встречался?
Парень
морщится, но потом все-таки произносит:
— Те, кем
занимается Подводное ведомство.
Прежде чем
я успеваю осознать сказанное, очередные слова Вартаса прилетают,
как удар штормовой волны в грудь:
— Лэйс была
ныряльщицей.
Вирна
Мэйс
— Вирна, ты
рехнулась, — говорит Вартас, внимательно глядя на меня. — Ты хоть
понимаешь, что ты можешь оттуда не выйти?
— Ну, в
таком случае ты позаботишься о моих сестрах, не так ли? — я
приподнимаю бровь.
— Тебе
смешно?
Нет. Мне не
смешно. Давно уже не смешно, и сейчас я это понимаю, как никогда
раньше. Одно дело, когда Ромина швыряет тебя мордой вниз в бушующие
волны и совсем другое, когда твоя сестра подвергает опасности всю
семью, занимаясь глубоководными погружениями.
Ради чего?
Зачем?
Это мне
сейчас предстоит выяснить. Поэтому я стою на улице напротив
сверкающих неоном огней, а рядом стоит Вартас, так и не утративший
надежды меня отговорить.
Зря.
Время игр
закончилось, и я прекрасно понимаю, чем я сейчас рискую. Но еще я
понимаю, что не смогу спокойно спать, пока не пойму, что случилось.
Шагаю в сторону перехода, и Вартас перехватывает меня за
руку.
—
Остановись. Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты себя
угробила.
— А для
чего? — интересуюсь, вскидывая бровь. — Чтобы я спокойно жила с
этим дальше? Как ты?
По лицу его
проходит судорога, парень судорожно стискивает зубы.
— Я не живу
с этим. Я…
— Вот и я
жить не буду. Можешь не переживать, о тебе я не скажу ни слова даже
если меня будут пытать.
— Очень
смешно, — огрызается он.
Я пожимаю
плечами и отнимаю руку. Когда он мне рассказал, я не могла
поверить. Наверное, до сих пор отчасти не могу, возможно, именно
поэтому меня знобит. Знобит так сильно, что я ежусь и обхватываю
себя руками, останавливаясь у перехода. Мне кажется странным думать
о том, что моя сестра занималась смертельно опасным делом. Не
только потому, что это запрещено законом и карается высшей мерой,
но еще потому, что когда представляю сомкнувшуюся над головой воду,
горло хватает спазм.