Следы здесь едва просматривались,
снега нападало гораздо больше, чем в лесу.
И тут Берендей увидел. Он знал, что
должен увидеть, и увидел.
Собаки, шедшие гуськом позади своего
хозяина, подняли головы и начали лаять, подвывая, словно
волчицы.
— Юль, остановись здесь, — сказал он
и положил руку ей на плечо.
Она кивнула. Берендей махнул рукой,
указав Семену на шалаш, сложенный из валежника. Но он лишь издали
походил на шалаш: подойдя ближе, все увидели, что валежник навален
высокой островерхой кучей. Берендей откинул засохшие сосновые
ветви.
— Ванька… — тут же прошептал
Семен.
Тело лежало лицом вниз, и затылок был
размозжен так, что сделал голову похожей на блин. Обе ноги выше
колена медведь обглодал до костей.
— Это точно он? — спросил Берендей.
Он не часто видел мертвых, но они не вызывали у него приступов
тошноты, как у обычных людей: он, как зверь, испытывал небывалую
тоску при виде мертвого тела. Так собаки воют, если чуют мертвеца.
И они выли, подняв морды к небу. Негромко, тягуче и страшно.
Но вид этого тела заставил Берендея
содрогнуться. Он был бером, но при этом не понимал, как можно есть
человеческую плоть. Его внутренняя гармония дала трещину и
рассыпалась на глазах, как стена от взрыва превращается в песок. До
этого он всегда разбирался в мотивах зверя, а в этот раз
натолкнулся на то, чего постичь не мог. Желудок сжался в комок, и
от запаха крови поплыла голова.
— Да. Это его одежда, — Семен
нагнулся и дотронулся до закоченевшей руки, — и печатка на руке
его.
Берендей удивился, как легко Семен
прикасается к телу.
— Что смотришь? — раздраженно бросил
ему Семен. — Мент я. Повидал такого...
Он перевернул тело лицом вверх. Лицо
было съедено, и обглоданный череп блеснул на солнце белыми, ровными
зубами.
— Да уж… — Семен качнул головой. —
Что я отцу-то его скажу?
— Тело нельзя здесь оставлять, —
сказал Берендей, — медведь может вернуться, и вернуться в ближайшее
время.
— Напрасно ты девчонку взял, —
ответил на это Семен.
Берендей и сам давно это понял. Как
только догадался, что это бер.
Он вернулся к Юльке.
— Не ходи туда и не смотри, даже если
тебе очень любопытно, — он ласково взял ее за руку, и она
кивнула.
— Садись, — Берендей очистил толстый
пень от снега. — Нет, садись сюда лицом. И отдыхай. Я минут сорок
могу провозиться.