Леонид снова сел на снег, не зная,
что ему делать дальше. Ему было страшно и одиноко. Он завыл,
обхватив голову лапами. И выл долго и отчаянно. Но никто не пришел
на его зов. Все вокруг было мертвым. Мертвый лес, мертвые медведи и
мертвые люди.
И когда холод пробился сквозь его
толстую шкуру, Леонид понял, что сидеть бесполезно. Он поднялся и
огляделся: в лесу собирались сумерки, наступала долгая декабрьская
ночь… Скоро стемнеет, а он совсем один… Трус не играет в хоккей…
Кому это теперь надо? Никто не увидит ни его страха, ни его
отваги.
Леонид побрел в сторону палаток —
охотники не сворачивали лагеря, надеясь вернуться с трофеем. Он
хотел переночевать в тепле, как и прошлой ночью, но только
разворотил палатку: был слишком велик для нее. Впрочем, спать не
хотелось. Он неплохо видел все вокруг, и вскоре темнота перестала
его пугать.
Что делать? Как теперь жить? Он же не
может вернуться домой. Если товарищи не поняли и испугались его, то
что будет, едва он появится в людном месте? Да его обязательно
кто-нибудь застрелит. Однако после выстрела проводника он не
очень-то боялся пуль. Рана ныла, но не сильней, чем от попадания из
рогатки. Леонид вспомнил, что единственный выстрел в голову убил
медведицу. Он был в несколько раз больше нее, и, наверное, череп у
него был крепче. Но насколько? Даже если его не убьют сразу, что он
будет делать, когда придет к людям? Что ему теперь делать среди
людей? Неужели всю жизнь придется провести в этом мертвом лесу?
Снежном и холодном…
Леонид вспомнил горячую ванну, кресло
перед телевизором, мягкий диван с чистым постельным бельем… И снова
завыл: теперь ему не было страшно, только горько и обидно. Он выл,
пока не понял, что ему холодно. Гораздо холодней, чем несколько
минут назад. Он огляделся: вокруг стемнело. Обычные человеческие
руки обхватывали колени в ватных штанах. Шапки не было.
Он вскочил, подпрыгнув от радости.
Значит, колдовство было всего лишь временным? Прошло несколько
часов, и он снова стал человеком? И не приснилось ли ему все, что с
ним произошло?
Но изорванные, смятые палатки
говорили об обратном. И медвежьи следы вокруг — зимней ночью не
бывает совершенно темно.
Теперь его задача — выбраться из
леса. Незамеченным. И вернуться домой. Тихо, как будто он никуда не
уезжал.