Над дверями висела табличка: «Выхода нет».
И он вдруг удивился, какой же стойкостью духа, каким холодным рассудком, какой твердой рукой должен обладать труженик, ежедневно приклепывающий – сотнями! – эту беспощадную сумму букв.
И он улыбнулся: надпись была неправильной, бессмысленной, неуместной, потому что она не могла быть иной, потому что люди опровергали ее на каждой остановке, он сам видел, да-да!
И забыл про нее мгновенно: он был оптимистом.
* * *
– Гражданин, нельзя поаккуратнее? – подала голос особа необъятных габаритов – Чего вы пихаетесь? – она злобно смотрела снизу вверх, с трудом повернув голову на толстой шее.
– Я не пихаюсь! – привычно огрызнулся он – Там сзади напирают.
Она молча сунула ему под нос кукиш из крашеных волос.
– Дворец Культуры, – хрюкнул динамик над самым ухом. – Но вам, господа, явно не сюда.
Автобус остановился, подергался в конвульсиях, чавкнул облезлыми губами дверей Серьезные молчаливые люди, дежурившие на остановке, пришли в движение. Те из них, кому нечего было терять в этой жизни, полезли внутрь – цепляясь друг за друга, хрипя от натуги, роняя пуговицы – и людская каша в железном чреве слабо застонала. «Куда они прут? – просипел кто-то сбоку. – Автобус не резиновый!»
Пора! – решил пассажир и спросил, стараясь дышать в сторону:
– Вы на следующей выходите?
Необъятная особа якобы не услышала: шумновато было. Её волосы источали жуткий запах чего-то изысканного. Двери стиснули влезших счастливчиков, автобус двинулся с места, кряхтя и покашливая.
Он повторил, стараясь быть вежливым:
– Простите, вы выходите?
– Какая вам разница? – донёсся сдавленный ответ.
– Сейчас моя остановка, – объяснил он. – Разрешите пройти!
– Разрешаю, – звонко сказала дама, заметно напрягаясь. Шевельнуться было невозможно.
– Ну подвиньтесь чуть-чуть! – взмолился он. Послышались голоса:
– Безобразие! Молодой наглец! Влез – еще и недоволен!
Тогда он принялся ввинчиваться в эту равнодушную стену живого мяса, расшатывать её, топтать её, прижимая к себе папку мёртвой хваткой, со всё нарастающей яростью, потому что он и так опаздывал, Сергей вот-вот мог уйти, – баба жирная, ну дай же пройти, убить тебя мало, и вас всех тоже, потных, озверевших, сосредоточенных… Рисунки, с ужасом думал он. Не помять бы рисунки!
– Переулок Сергея Иванова, – гнусаво объявил водитель.
