Она заглянула в спальню:
– Вставай, соня!
Улыбнулась, стрельнула глазками:
– С добрым утром, босс.
Он с кряхтеньем вылез из-под одеяла:
– Спасибо, киса, – привычно поцеловал жену. – Что у нас на завтрак?
Она поскучнела.
– Как всегда, милый.
– Ничего, зато безопасно, – засмеялся он и, постанывая, сделал осторожный наклон вперёд: поясницу жутко ломило. – Какие новости?
– Знаешь, – сказала она грустно, – объявили, что будет дождь. Во второй половине дня.
Он огорчился.
– Ну вот, – произнёс жалобно. – Плакал мой выходной.
Она тоже была расстроена, чувствовала себя виноватой, будто что-то от неё зависело, будто именно она не уберегла дом от очередной напасти.
– Таблетки где? – спросил он.
– В кухне, на столе. Я достала новую пачку, старая кончилась.
Она пошла в детскую.
– Ты проснулась, маленькая?
Девочка неподвижно сидела на кроватке и смотрела в окно. При виде матери расцвела, засияла, вспорхнула с насиженного места.
– Ой, мамочка, сегодня будет дождик, правда?
– Откуда ты знаешь?
– Я всегда знаю! Я разве не говорила? А папа встал? А как он себя чувствует?
– Встал, встал, успокойся.
Девочка заторопилась в спальню. Ножки ее двигались с трудом, руки привычно ловили стены.
– Я к папочке, – пропищала она.
– Медвежонок мой, – умилилась мама, чмокнула дочь в темя и отправилась на кухню.
– О-о! – прокричал вскоре папа из спальни. – Кто это к нам пришел? – и тут наступило утро, время визга, хихиканья, звонких шлепков, – папа на минуту почувствовал себя молодым, здоровым, сильным. Он исправлял себе настроение. И у него это получилось. Ненадолго.
– Сегодня будет дождик! – радостно сообщила дочка, наконец утихомирившись. Она прочно обосновалась на отцовских коленях. Папа напрягся:
– Кто тебе сказал? – и предположил, потемнев глазами. – Мама?
– Не-е! – беззаботно отозвалась девочка. – Я сама поняла.
– Молодец, – похвалил папа, занервничав. Его охватила естественная в такой ситуации растерянность. – Пойдем на кухню, малышка, пора завтракать.
– А сегодня мне можно будет побегать под дождиком? – спросила дочка. И замерла, ожидая приговор.
Вопрос был знаком. До спазм. До головных болей. До дрожи в коленях. Вопрос был проклятием этого дома.
– Нельзя, – сухо ответил папа.
– А почему?
– Я же объяснял. Ты станешь некрасивой. Совсем-совсем пятнистой.
– А как же девочка на плеере?
