21 сентября. Москва. Раннее утро
Пролог
По набережной гулял старик с собакой.
Он шел медленно, опустив широкие костлявые плечи. В руке он держал металлический поводок, набранный из толстых колец.
Впрочем, псу поводок не требовался; он покорно ковылял рядом, жался к хозяйской ноге и всякий раз, услышав свое имя, лениво взмахивал хвостом. Один глаз собаки полностью закрыли мутные пленки катаракты, поэтому он шел справа, чтобы все время видеть старика.
Когда-то им было всего лишь шестьдесят четыре года – на двоих. Месяц назад исполнилось сто.
Другие собачники, издалека завидев угрюмую парочку, спешили свернуть на боковую дорожку. Встреча с этими ходячими окаменелостями не сулила ничего хорошего.
Если старику вдруг казалось – а ему это казалось постоянно – что кто-то из молодых собак хочет обидеть его пса, он моментально выходил из себя. Тяжелый металлический поводок превращался в его руках в грозное оружие, которое разило наповал, находя самые уязвимые места: уши, глаза, нос. Цепь била по хребту и обвивала собачий живот, как удавкой. Старик резко тянул цепь на себя и отбрасывал обидчика в сторону. От Авиационной улицы и до самой Новощукинской не было такой собаки, которую он не обратил бы в бегство. Вместе с хозяином или хозяйкой – для старика это не имело значения.
Когда им на двоих было только семьдесят шесть, его пес – пока еще молодой, полный сил, не ослепший на один глаз, не оглохший на одно ухо и без уродливого грыжевого мешка, болтавшегося под брюхом – был грозой микрорайона. Теперь все наоборот.
Старик остановился и достал из кармана пачку сигарет без фильтра. Он прикурил, с наслаждением выпустил дым и закашлялся.
– Пошли-ка на берег, приятель, – сказал он.
Пес развернулся и, широко расставляя негнущиеся лапы, направился к ажурной чугунной ограде.
Старик оперся локтями на перила. Пес просунул морду между прутьями. Они смотрели, как речной буксир, готовясь пройти ворота шлюза, разворачивает огромную баржу. Под винтами бурлила мутная желто-зеленая вода.
– Да… – сказал старик. – А ты помнишь?
Пес задрал морду, словно хотел ответить. Старик махнул на него рукой.
– Да откуда ты можешь помнить? Тебя тогда еще и на свете не было. Во-о-о-н тот тополь… – старик вытянул узловатый, бурый от никотина палец. – Он ведь рос прямо посередине пляжа. А теперь? Стоит у самой воды. Еще лет десять, и его не будет. Сгниет.
