Глава
первая
Снег был серым, но при свете звезды Росс 128
казался грязно-розовым. Я смял его в ладонях, слепив увесистый
снежок. Примерился и бросил. Далеко, от казарм второго взвода и до
четвёртого тренировочного купола.
С
глазомером и силой у меня явно стало лучше.
Снежок пулей пролетел метров тридцать и
смачно ударил в спину стоящую у входа стражу.
Ухмыльнувшись, я наклонился и слепил второй
снежок.
Стража ощупала спину, обернулась, возмущённо
уставилась на меня. Я пошёл к куполу, подбрасывая новый заряд в
руках. Утоптанный снег поскрипывал под ногами. Сегодня было совсем
тепло, градусов пять ниже нуля. На Саельм пришло короткое
двухдневное лето.
—
Нечестно! — укоризненно сказала стража.
Ну
ладно. На самом деле она произнесла «Nicht fair!» — базовым
языком общения Изменённых был немецкий. На Земле я его не знал, на
Саельме Гнездо записало его в мой мозг сразу же после перехода.
Инсеки считали, что для боевой обстановки и
работы со сложной техникой немецкий язык подходит лучше английского
или китайского. Наверное, в этом был какой-то резон.
Стражу звали Поль, в человеческой жизни она
была мальчиком из Франции. После Изменения в стражу трудно понять
прежний облик, они все похожи друг на друга: двухметрового роста, с
безэмоциональным широким лицом, с бледной шершавой кожей. Но,
кажется, Поль не был светлокожим французом, наверное, родители из
бывших колоний.
—
А ты не зевай, — сказал я. Бросил второй снежок. Конечно же, теперь
стража с лёгкостью увернулась и поймала снежок в воздухе. Я кивнул
и воскликнул: — Бум!
—
Почему «бум»? — удивилась Поль.
—
Это была граната, — пояснил я. — Надо отбивать, а не
хватать.
Оставив стражу Поль размышлять над сказанным,
я открыл дверь и вошёл в купол. На Саельме я провёл уже десять
дней, но заниматься начал лишь вчера.
Что поделать, прибыл я сюда не в форме.
Второй Призыв превратил меня в защитника и позволил спасти
гнездниковское Гнездо. Я с тех пор так и думал о себе — Защитник,
словно выделяя слово заглавной буквой. Но далось это нелегко —
первые трое суток (нормальных, земных) на Саельме я валялся пластом
под присмотром жниц-медичек. Пил восстанавливающие экстракты самого
мерзкого вкуса, в меня внутривенно вводили прозрачные
опалесцирующие растворы, заставляли заниматься физкультурой и даже
делали массаж. Потом меня неделю изучали, просвечивали рентгеном,
ультразвуком и ещё какими-то лучами и волнами, брали на анализ все
жидкости, которые только имелись в моём теле, и кусочки тканей
(самым неприятным оказались пункции спинномозговой жидкости и
костного мозга), проводили психологические тесты и давали заполнять
огромные анкеты с дурацкими вопросами.
