Валька Мухин стоял на крыше сарая и все никак не решался прыгнуть.
Ручка зонтика жгла ладони, под ногами сухо поскрипывала корочка прошлогодней хвои.
Он оттягивал миг полета, примеривался, приглядывался, прислушивался непонятно к чему.
– Мухин, ты там заснул? – спросил конопатый Борька. – Если струсил, так и скажи. Мы лучше на речку пойдем купаться.
– Струсил, струсил – смотри, как ноги трясутся, – захихикала Капитонова Верка, вредина и Борькина подпевала.
Насчет ног, это она уж слишком, такого над собой издевательства Валька Мухин стерпеть не мог.
Он тихонько обозвал ее дурой, зажмурился и шагнул вниз.
– Да уж, – сказал конопатый Борька, разглядывая его зеленые от травы коленки, – из тебя такой же парашютист, как из мыльницы – подводная лодка.
– Тоже мне, нос морковкой, парашютист, – поддакнула ему Капитонова Верка. – Размечтался.
Валька Мухин поднялся с мягкой земли, отлепил от майки синий шарик чертополоха и подобрал злополучный зонтик. Голос его звенел от обиды:
– Я, между прочим, в городе сто раз с парашютом прыгал. С вышки, в Парке культуры и отдыха. И вообще – вали с моего двора, девчонок не приглашали.
– Подумаешь! – сказала Капитонова Верка и запрыгала по дорожке к калитке.
Борька сшиб веточкой одуванчик, набычился и сказал:
– Вот и прыгай в своем Парке культуры и отдыха.
Потом добавил, уже от калитки:
– Парашютист с зонтиком.
– Ну и ладно, – сказал Валька Мухин, когда остался один.
Минут десять он ходил вдоль забора, стуча зонтиком о сухие доски. Потом решительно направился в дом, выпил кружку холодного молока и приступил к делу.
К вечеру парашют был готов. Материалу ушло немного: старая двуспальная простыня, полмотка бельевой веревки, а чтобы в полете было за что держаться, пригодилась ручка от швабры, которую он распилил надвое.
Парашют он упаковал в рюкзак и спрятал до утра под кровать.
– Завтра вы у меня умоетесь, поглядим, кто из нас нос морковкой, – думал он, засыпая.
Конец ознакомительного фрагмента.
