Они были одни на всем свете. Не было рядом ни высокого берега, заросшего зеленой густой травой и низкорослым ветвистым кустарником, ни желто-серой широкой полосы длинного пляжа, ни пенящихся волн с белыми гребешками, прибегавших откуда-то издалека. И не было огромного многоэтажного дымного города, глухо шумевшего недалеко за платановой рощей, за высокими скалистыми холмами.
Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, на старом растрескавшемся пне, обросшем мхом и древесными грибами. Ее мягкие прохладные пальцы лежали в его широкой шершавой ладони. Она склонила голову к его плечу.
– Ты любишь меня? – прошептала она, чуть коснувшись его уха губами.
– Очень, – выдохнул он, еще крепче обняв ее за плечи.
Они были одни во всем мире. Вокруг стояла насыщенная ароматом моря ночная прохлада. Черное низкое небо, усеянное россыпями блестящих звезд, колыхалось над ними, двигалось, волновалось.
– Смотри, сколько звезд, – сказала она, закинув голову назад и обняв его за шею.
– А сколько их падает! – Он помедлил немного, потом добавил: – Знаешь что? Загадай желание.
– Я хочу, чтобы нам всегда-всегда, всю жизнь было так же хорошо, как сейчас. Вон, это наша с тобой звездочка. Гляди, какая она большая, красивая… И как долго падает… – Она, счастливо улыбаясь, смотрела на небо, по краю которого медленно плыла яркая оранжевая звезда.
Что-то было необычное в ее неторопливом скользящем падении. Другие падающие звезды быстро, стремительно прочерчивали небосвод, а эта опускалась медленно, осторожно, неуверенно.
Конечно, подобно всем остальным, она тоже падала в направлении горизонта, тоже бледнела, тускнела и, казалось, вот-вот исчезнет совсем. Но вместе с тем эта звезда существовала как-то иначе, как-то по-другому. Она одновременно исчезала и, наоборот, становилась с каждой минутой все больше, все ощутимее.
Трудно, невозможно было объяснить это ощущение, но безотчетный страх вдруг охватил девушку. Какая-то непонятная странная тревога, вроде сильного ветра, ураганного шквала, обрушилась на нее и стала стремительно, неумолимо нарастать, закрутила, понесла. Лоб покрылся испариной, похолодели руки, ноги, тело пробила дрожь.
– Ой, мне страшно! – вскрикнула она, почувствовав на себе чей-то пристальный пугающий взгляд. – Что-то приближается к нам, все ближе, ближе, уже здесь…
