Юрий Валентинович Трифонов
Прозрачное солнце осени
В буфете аэропорта, где всегда суета, нервность, пассажиры отсчитывают минуты, пахнет борщом, который некогда есть, где официантки мечутся между столиками, где летчики в кожаных куртках пьют возле стойки сметану из граненых стаканов, – встретились два человека, которые не виделись много лет. Один из них сидел в компании молодых людей в клетчатых пиджаках за столиком возле окна, пил коньяк и ел заливную рыбу, густо приправляя ее хреном. Другой пил чай, сидя за столом возле двери. Они оба заметили и узнали друг друга, но как-то еще не решались подойти и поздороваться. Слишком долго они не виделись.
Потом тот, что пил чай, поднялся и, посмеиваясь издали, медленно пошел к столику возле окна.
– Здравствуй, Величкин Толя, – негромко сказал он, останавливаясь в трех шагах от столика.
Человек, которого назвали Величкиным Толей, повернулся вполоборота. Он был крупного роста, большеголовый, рыхлый, лет сорока пяти. Судя по его галстуку, значкам, приколотым к пиджаку, по пачке сигарет, лежавшей на столе, он летел из-за границы. Может быть, из Китая или Вьетнама. Увидев подошедшего, он сделал вид, что заметил его только сейчас, сию секунду.
– Галецкий? Аркадий? – спросил он, привстав, и вдруг порывисто, с некоторой театральностью вскинул руки. – Аркашка! Как ты здесь очутился?
– Что значит «очутился»? Я не очутился...
– Постой, постой! Ты сначала садись и выпей. Мы тут празднуем прибытие на родную землю. Ребята, познакомьтесь: это Галецкий, мой однокашник, мы вместе учились в институте физкультуры в Москве, лет примерно... сколько же?.. лет восемнадцать назад.
– Да говори уж – двадцать, – сказал Галецкий. – Двадцать годков, как кончили.
– Ну двадцать, двадцать пять – какая разница? Для этих молокососов все это одинаковая древность. Называется: «до войны». Они тогда в песочек играли на Тверском бульваре. А мы уже гоняли в футболешник на первенство вузов... Вот этот Аркашка Галецкий стоял в голу сборной института, а я, представьте, играл на краю.
Кто-то из молодых людей недоверчиво хмыкнул.
– Когда ты играл на краю? – спросил Галецкий.
– Я? Конечно, играл. Только не в первой команде, а во второй. Еще Петька Щипанов со мной играл. Проценко, Михей Белобородое... А где Михей сейчас?
– Не знаю.
