Детство вспоминается с трудом. Так себе, как смутное пятно. Но пятно не чёрное, однако. Светлого в нём много больше.
Родился я тогда на рубеже 2-го века до н.э.. А в смысле географическом, где-то на северном побережье Средиземноморья. Не то в Греции, а не то в Риме. Хорошо я себя вспоминаю только к 19-ти годам или к 21-му. А до этого рос лишь и сил набирал.
Отец мой был не беден. Весьма. Как новый римский или нет, не знаю, но уж и не как новый русский точно. Были у него во множестве владения в округе по части недвижимости и какой-то неведомый бизнес за границей или границами. Я в тот самый бизнес ни руками, ни разумом не вникал.
Выбрал себе военную карьеру.
Уже с 14-ти лет готовился успешно и старался. К 17-ти годам всецело понял, что в дальнейшем, буду посвящать тому все жизни. Свою и прочих, как получится. А получиться было бы должно.
Страна в ту пору переживала, если не расцвет, то и, по крайней мере, не кризис точно. Империи всей требовалось расширенье. Как в географическом плане, так и в экономике, да и в политике тоже. Оно уже и шло успешно, расширение это, планомерно и в разумном режиме, пожалуй. Я лишь был должен сам влиться в него, расширить далее и укрепить.
То, что нужно Империи – нужно и мне. Ведь я же сам есть – сын этой Империи, её порождение и её творец.
Надо ли дальше говорить, что я, любил свою Родину. Любил, да, действительно, её и было за что. Как мне помочь ей, если не стать самому же достойным её гражданином. Вот я и выбрал сам военную карьеру. Благо возможности у меня для этого были.
Кадровый офицер. В полнейшем смысле этого слова. А не штабная крыса какая-нибудь. Учусь на то, готов уже почти что.
Оставалось лишь месяца два до сборов, тогда и в поход. В наш первый боевой, боевой или разведывательный, но поход. Наш первый, в смысле для нашего выпуска. Настоящий.
А пока что мы в отпуске. Я и мои друзья. Птоломей и Ротхар. Меня зовут Дион (с ударением на втором слоге). Это наши не полные имена. Так, для жизни.
***
Те самые два месяца назад я был помолвлен. Радости моей и нашей не было предела.
Эвелина – это был лучший в целом свете человек. Казалось, что вот если бы она была мужчиной – нас, всех друзей, было бы четверо, без оговорок или испытаний любых, каких бы то ни было. А ведь это женщина. И это её достоинство не только не умаляет, а вскоре наоборот, лишь дополняет и концентрирует, как бы все те её качества, которым я вряд ли нашёл бы достойные имена, будь я, к примеру, поэтом из классиков, а не морским офицером.
