Читать Стрим с Озимандии - Александр Зимовец

Я встретил путника, он шел из стран далеких
И мне сказал: вдали, где вечность сторожит
Пустыни тишину, среди песков глубоких
Обломок статуи распавшейся лежит.

Из полустертых черт сквозит надменный пламень -
Желанье заставлять весь мир себе служить;
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
Те страсти, что смогли столетья пережить.

И сохранил слова обломок изваянья:
«Я - Озимандия, я - мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времен, всех стран и всех морей!».

Кругом нет ничего... Глубокое молчанье...
Пустыня мертвая... И небеса над ней...

П. Шелли, «Озимандия»,

перевод К. Бальмонта

На пиратскую засаду я нарвался в Сером каньоне, не доехав нескольких километров до границ Зеленой зоны. Так-то новички стараются не ездить через каньон, ведь это отличное место для того, чтобы расстрелять тебя сверху и собрать потом, что останется. Но я-то уже считал себя не новичком и решил срезать путь, вот и поплатился.

Сенсоры пиратов не засекли. Да и ничего удивительного – сенсоры у меня никудышные, так что мне остается полагаться только на собственные глаза. А они-то как раз отвлеклись на то, чтобы полюбоваться закатом.

Закат здесь, и вправду, поразительный. За полгода на Озимандии я так к этому и не привык, и всякий раз пробирает до дрожи. Оранжевая звезда, опускаясь за горизонт, наливается темно-бордовым цветом, словно вином или венозной кровью. А уже касаясь горизонта, она приобретает фиолетовый оттенок, и мир вокруг тоже начинает покрывается фиолетовыми пятнами. От этого сумерки здесь отливают таинственным пурпуром, и пейзаж вокруг кажется каким-то ненастоящим, словно нарисованным не вполне здоровым художником.

Одним словом, первые две пулеметные очереди были совершенно неожиданными. Ударившись о защитное поле, пули вспыхнули ослепительными голубыми цветками, а перед моими глазами загорелось алое сообщение о том, что заряд щита упал со ста процентов до двадцати восьми. И это буквально за секунду!

Благодаря щиту ни одна пуля до машины не долетела, но ударная волна, все равно, тряхнула «Волка», а звук от разрывов пуль был такой, словно по крыше машины барабанили молотком.

Крыс, до этого спавший в подвешенном к потолку гамачке, всполошился и высунул из него испуганную треугольную мордочку, завертев ею по сторонам.