Начало сентября. Сеет нудный осенний дождь. Ветер хлещет струями по палубам пароходов, облепивших ряжевый причал, уходящий с пологого берега устья Дудинки метров на двадцать в ширь реки. В небе хмарь. Пожелтела листва, пожухла трава. Птицы прощально машут тундре крылом. Темнеет рано, светлеет поздно. Лишь ветер очищает небо, ночное поднебесье вспыхивает мерцающими холодными звёздами. Стынью дышит земля и небо.
Завершалась подготовка к отходу судов. Собраны с Бреховских островов, из станков, с тоней сезонники, уложены и увязаны на баржах кули с рухлядью, бочки с рыбой, связки бивней, посажены на буксирные тросы баржи, плашкоуты, шитики. Временно погашены топки котлов. Кочегары длинными клюками чистят колосники, заливают в котел каустическую соду, подтягивают болты гребных колёс, натягивают рулевые тросы. Пароходы Петра Сотникова, Михаила Сидорова и Алексея Баландина пойдут вверх по Енисею, а шведское судно господина Капирака – через Карское море – домой, в Швецию.
Господин Капирак, по случаю скорого отхода, пригласил священника Хатангской церкви Николая Серебряникова отслужить путешественный молебен прямо на палубе и благословить команду на удачный переход через северные моря. Отец Николай в августе вернулся из Красноярска, где получил новую утварь для своей церкви. Теперь он ждал ноября, чтобы по первопутку с караваном Хвостова уйти в Хатангу. А в Дудинскую Введенскую церковь прибыл священник Иоанн Ястребов вместо переведённого в Томск отца Даниила.
Николай Серебряников облачился в новую ризу, взял у Ястребова икону Пресвятой Матери Богородицы и в сопровождении отца Иоанна направился к устью Дудинки. Шёл мелкий дождик. Дорога была слякотной с десятками следов, собирающих дождевую воду. Отец Николай приподнимал над слякотью свою золочёную ризу. Иногда приходилось идти по целине, сбивая с трав капли.
– Хотя бы дождик окаянный прекратился, – высказал пожелание Николай Серебряников. – А то и подризник, и ризу мочит, да и палуба, видать, скользкая под дождём.
Пока спускались к ряжевому причалу, дождик пошёл на убыль и вскоре совсем прекратился.
– Услышал Бог мою просьбу! – обрадовался отец Николай, стряхнул с ризы дождевую морось, поправил костяным гребешком длинные, ниспадающие до плеч волосы. Иоанн Ястребов очистил обувь от грязи, вытер платочком лоб, промокнул глаза, поправил на груди крест, перекрестился и с Николаем Серебряниковым приблизились к шведскому судну.
