Алла
Когда мне на плечи опустился тяжелый, словно напитавшийся
опасностью плащ, я не ожидала, что вместе с ним на меня накинут еще
что-то. Наверное, это было заклинание.
Но ощущалось оно как внезапный приступ слабости и дезориентации,
как груз на плечи и онемение.
Это было так страшно, что сознание почти отключилось от
происходящего, сузилось в луч и могло осветить только маленький
кусочек реальности.
Тот, где истекал кровью Хрюша. Эти люди пришли непонятно откуда
и первым делом попытались убить одного моего друга, а потом
добрались до Инсолье. Они что-то говорили, и я даже что-то
отвечала, но эти слова ничего не значили.
Я не знаю, что там произошло, чужой плащ вместе с заклинанием
обрушил на меня темноту, от которой я почти отвыкла рядом со своим
невозможным спасителем. Единственные нити, что еще у меня остались,
— это та едва заметная фиолетовая, которой мой невозможный спутник
связал нас, и другая, алая, пульсирующая болью, по которой я
тянулась к умирающему от удара меча другу.
«Живи! Живи, слышишь! Ты должен встать! Должен помочь Инсолье,
не дай им его повесить!»
Это было последнее, что я смогла вложить в ту силу, которую
перекачивала по алой нити. Отдала до донышка. И потеряла сознание.
Позволила темноте затянуть себя, словно в трясину.
— Святая умирает! — услышала я на краю сознания. — Нужно к
лекарям! Открывайте портал!
Когда я в следующий раз пришла в себя, то первым делом услышала
тишину, какая бывает в пустой комнате. Запах лекарственных трав и,
кажется, местного алкоголя.
Удивительно, но не было даже секундной заминки. Я четко помнила,
что произошло. И поэтому страх навалился сразу, схватил за горло,
скрутил дыхание в тугой узел.
Но я не могла ему поддаваться, пока не пойму, где я, где все,
что происходит и куда меня унесли. И что с Инсолье!
Там, на поляне, некогда было думать. Хотя бы о том, что люди,
которые нас нашли, говорили странные слова. Про то, как Инсолье
меня обманул. Про то, что это он виноват в моей слепоте. И про то,
что его…
Новый приступ ужаса едва не закончился тем, что меня вывернет
наизнанку. Руки запутались в плаще, в который я все еще была
завернута. Я отбросила его с яростью, словно тряпка в чем-то
виновата, и попыталась встать с постели. Да, с постели. Значит,
меня принесли в какой-то дом. Причем достаточно роскошный дом по
местным меркам — перина была слишком, просто отвратительно мягкой.
И белье слишком гладким.
