Капсула шлёпнулась на поверхность. Со звонким щелчком
отстрелился парашют.
— На выход, парни! Живее! — заорал сержант Кнайп, бешено вращая
глазами. Когда сержант злился или нервничал, глаза у него вылезали
из орбит. За это мы между собой прозвали его Лупоглазым. Тупой
как-то назвал сержанта Лупоглазым в лицо и тут же огрёб перелом
челюсти и неделю чистки сортиров после возвращения из лазарета. Но
Тупой — он на то и Тупой, чтобы огребать.
Когда мы приземлились, деревня уже догорала. Орбитальные
бомбардировщики долбанули по ней парочкой ракет и ушли дальше
кошмарить городишко, который местные рудокопы превратили в
настоящую крепость.
Шахтёры совершенно не желали понимать, что им выпала великая
честь добывать иридий во славу Демократии. Они требовали
восьмичасовой рабочий день, пенсию и свежую еду вместо брикетов и
витаминных коктейлей. Вообще охренели!
Чтобы привести их в чувство, командование отрядило в это
захолустье целую эскадру вместе с десантными кораблями. А всё
потому, что хотело сохранить иридиевые шахты. И хотя эскадрой
командовал целый адмирал — над ним поставили штатских советников.
Чтобы флотские, не дай бог, не разбомбили что-нибудь ценное.
На землероек всем плевать — навезут новых с других концов
Галактики. Но иридиевые шахты — это ценность. Это очень большие
деньги, и Демократия не собиралась терять их.
Поэтому самопальные укрепления и посёлки землероек накрыли
точечным огоньком с орбиты, а на зачистку кинули десант.
Мы натянули шлемы и посыпались из капсулы, как горошины из
стручка. Рассредоточились и залегли, чтобы противник не нарыл нас
огнём. Но то ли местные прощёлкали, то ли накрывать нас было просто
нечем. Из дымящихся развалин никто не огрызался.
Вовсю воняло горелым деревом и мясом. Рядом приземлялись
остальные десантные группы.
— Внимание, группа! — раздался в наушнике голос сержанта. —
Заходим цепью с севера и движемся к центру деревни. Увидели
шевеление — стреляйте сразу, не ждите стрелу в брюхо.
— Стрелу? — удивился кто-то. Да какого хрена — кто-то? Это,
конечно, был Тупой.
— Да, Тупой, стрелу! — заорал сержант. — Или копьё! Или ковшом
экскаватора по тупой башке! Тебе что больше нравится?
Я представил, как зрачки обезумевшего сержанта царапают изнутри
стекло шлема и хмыкнул. Но про себя, чтобы сержант не слышал.
