— Мне бабы нравятся, — мечтательно протянул Тупой.
— Тварь! — заорал сержант. — Сгниёшь в сортире, если выживешь!
Взвод! Цепью, вперёд — марш!
И мы пошли в деревню.
Я старательно крутил башкой во все стороны, как и положено по
Уставу. Прицел шлема автоматически определял расстояние до
развалин, стоило на долю секунды задержать на них взгляд.
Тепловизоры не работали из-за пожара, и сержант приказал отключить
их, чтобы не забивали картинку. Датчики движения то и дело
сбивались из-за клубящегося дыма. Приходилось полагаться только на
собственное зрение, но это — нормальное дело.
Я увидел, как что-то шевельнулось в тёмном проёме закопчённого
дома, и немедленно выстрелил из подствольника. Граната угодила
точно внутрь проёма. Взрывом руины подбросило в воздух, они на
мгновение зависли и грудой рухнули на землю.
— Макс, что там у тебя? — спросил сержант.
— Подозрительное движение в развалинах! — чётко доложил я.
— Проверь, только осторожно. Тупой, прикрой Макса!
Вот спасибо, сержант! Удружил, так удружил!
— Тупой, я к проёму. Держись слева и не подстрели меня!
— Не плачь, детка! Десант рулит!
Он и вправду тупой!
По дуге обходя развалины, я осторожно двинулся к проёму. Я шёл
так, чтобы ни в коем случае не перекрыть Тупому сектор обстрела.
Этот завалит и сам не поймёт, что случилось.
Таким дебилам в десанте делать нечего. Но начальство вовсю
отбивало денежки, потраченные на подготовку личного состава. Из
десанта уходят только на пенсию по ранению, или в могилу.
По Тупому плакала могила. Он прощёлкал местного. Тот выскочил
откуда-то из-за соседнего здания и рванул ко мне с ломом
наперевес.
Я развернулся, с ходу ловя нападавшего в прицел, и тут мне
прилетело в шлем. Судя, по оглушительному звону — из дробовика.
Шлем выдержал, но я словил нокдаун и завалился набок.
Подскочивший местный попытался провертеть в моей груди дыру
своим орудием. А Тупой, вместо того, чтобы снять его, принялся от
души поливать плазмой развалины, из которых рявкнул дробовик.
Лом не мог пробить нагрудник, но удары прижимали меня к земле,
не позволяя подняться. По отчаянному лицу местного я видел, что
терять ему нечего. С такой оскаленной рожей идут только на
смерть.
Я отбил лом стволом плазмогана, и стальной наконечник
проскрежетал по нагруднику. Шахтёр завалился прямо на меня. Я
ударил его левой рукой в висок, свалил и выстрелом в упор разнёс
башку. Кровища брызнула, заливая стекло моего шлема.