Великая богиня в этом году явила людям особую милость. Много лет
земля неохотно делилась своими плодами, в памяти отцов и дедов
остались лишь голод и неурожаи. Но время шло, и в нынешние дни всё
переменилось. От лета к лету жилось всё легче, видно, что Великая
Мать перестала гневаться на род человеческий и вернула плодовитость
полям и стадам.
Но нынешний год стал особенным, никто и припомнить не мог столь
щедрого урожая. Будто земля долго ждала чего-то от людей, отдавая
им лишь малую часть от богатства своего. А теперь расщедрилась.
Полными горстями отсыпала на поля пшеничного золота, сделала
неподъёмными гроздья винограда, разукрасила зелёные луга
самоцветным цветочным ковром.
Лето заканчивалось, значит, пришло время собрать дары Великой
Матери, да поделиться ими с соседями. Жители окрестных деревень
собрались на торг, что уже сам по себе стал особенным событием.
Здесь царило давно невиданное оживление. Человек двести, а то и
больше собралось на утоптанной поляне, которую превратили в агору,
рыночную площадь. Немалая часть местных и приезжих обступила
единственного медника. Тот пытался нахваливать свой товар довольно
косноязычно и, верно, в большом городе остался бы без барышей, да
здесь не нашлось ему соперников, оттого мог и вовсе речей не
говорить.
— А вот фаросы узорчатые, из тончайшей шерсти сотканные! —
соловьём заливался дородный муж поодаль от медника.
— Сама Владычица Атана мастериц искусных научила тончайшую нить
свивать! — вторил ему сосед.
Некоторые зеваки недоверчивая косились. Торговля сия в здешней
глуши — суть занятие весьма сомнительное, ведь тут каждая женщина и
пряха и ткачиха и уж мужика-то своего завсегда оденет, да видно
жёны этих торговцев были особенно искусными мастерицами, на всю
округу знаменитыми. В плащах, что на столах они разложили, не
стыдно людям богатым да родовитым красоваться.
Козопасы с гор продавали сыр, земледельцы из долин пересыпали из
ладони в ладонь полбу. Она в этом году хорошо налилась. Народ
говорил, что не хуже, чем в Чёрной Земле пшеница, хотя то была
похвальба пустая — пшеницы заморской никто уже более полувека в
глаза не видывал на всём Пелопсовом острове. Только древние старики
и старухи помнили
Народ галдел, не столько торговался, сколько радовался
необычному шумному сборищу. Сегодня встретились соседи, что иной
раз по несколько лет друг друга не видели, хоть и жили неподалёку
друг от друга.
