Сегодня ночью я собирался сбежать. Но эти идиоты всё
испортили.
На улице оглушительно заревела сирена. Я вскочил с жёсткой
неудобной кровати и опустил голые пятки на холодный каменный пол.
Цепи на моих ногах и руке звякнули.
Из коридора доносились топот и панические крики.
— Нападение! — орал один из тюремщиков. — Они напали на нас!
Где-то вдалеке доносилась стрельбы и далёкие взрывы. Почему
именно сегодня? Я так долго ждал этого дня, а они обломали мне всё
удовольствие.
Вчера мне поменяли тело, чтобы продлить мучения. Переселили в
новое, намного моложе старого. А сегодня я собирался сбежать, но
только через пару часов, после отбоя. Теперь придётся
импровизировать на ходу.
— Тревога! — послышался хриплый рёв начальника тюрьмы через
громкоговорители. — Нападение! Всему персоналу! Ввести в действие
протокол “Спасение”!
А вот это плохо. Протокол значит одно — уничтожить всех
заключённых. Это же секретная имперская тюрьма Вертекс, отсюда не
выходят живыми. А “Спасение” — потому что наши надзиратели считают,
что спасают империю от нас.
Надо торопиться, если хочу вырваться отсюда после всех этих
лет.
Я бросился к стене, где был прибит крюк, на котором держалась
цепь, сковывавшая правую руку. Крюк держался хитро, у меня ушло
несколько лет, чтобы сделать это.
Пригодились советы от человека из соседней камеры. Без них
надзиратели бы давно поняли, что что-то не так. Если дёрнуть с
силой, крюк будто держался намертво. А если потянуть особым
способом, он выйдет из стены.
Я вытащил крюк и обмотал цепь на правую руку, поверх татуировок,
тоже в виде цепи. Остались кандалы, сковывавшие ноги. От них тоже
надо избавиться, но пока придётся подождать.
Над крюком книжная полка с религиозными книгами и толстенными
томами по истории. “Жизнеописание Таргина Великого”, том 23, часть
4, полное собрание из 56 томов. У меня был только двадцать третий и
сорок второй.
Середина вырезана у обоих. Из первой книги я взял загнутый кусок
металла, который был сделан из стальной кастрюльной ручки. Из
другой достал толстый ржавый штырь, который раньше был в кровати.
Книги перестали проверять последние лет десять, когда пришёл новый
начальник тюрьмы, и надзиратели обленились.
— Займусь блоком “Бэ”! — послышалось в коридоре.
Моя камера — самая крайняя, у стены. До меня доберутся не сразу.
За окном послышалась автоматная очередь. Следом оглушительный
выстрел из пушки. Потом заголосил пулемёт.
