Читать Папа! Папочка! (сборник) - София Привис-Никитина

© София Привис-Никитина, 2017

© ООО «СУПЕР Издательство», 2017

Незабвенному Льву Давидовичу, блестящему офицеру, капитану медицинской службы, любимому папочке посвящается эта книга.

Женщина, которая пишет рассказы, понимает, что лучшие мужчины не из романов… (Е.Л.)

Те, кому выпало в империи родиться, действительно, часто выпадали: сначала в счастливое детство, потом в бледную с горящим взором юность, затем в осознанную до необходимости зрелость и в конце, как утверждал поэт, хотели встретить свой смертный час так, как встретил его товарищ Нетте. Если, конечно, не было других брутальных желаний. А у кого желания были иные, для того панорама достойной жизни открывалась двумя-тремя сортами колбасы, двумя-тремя видами водки, двумя-тремя видами на советскую действительность, а именно: видом на Кремль, видом – на портреты членов Политбюро и в-третьих, видом на происхождение видов.

ДА! Наши стереотипы неистребимы. Отнюдь! Пушкинское магическое «тройка, семерка…» и теперь уже не туз, а блютуз информируют нас о том, что кроме рассказов Л. Петрушевской, В. Токаревой, Т. Толстой и Л. Улицкой нет других объектов для исследования в жанре современной русской женской малой прозы. Полная аналогия с тремя сортами колбасы в охотном ряду! В литературе, да и в литературоведческом ассортименте – две-три, ну, четыре женских фамилии. Рефераты, диссертации, литературоведческие изыски изобилуют вариациями из трех паль…, тьфу ты, фамилий величественных литературных дам. Научные гуру говорят в таких случаях, что данная проблема мало разработана. Но, ведь, конторы пишут, книги издают, журналы выходят, интернет-порталы истекают женской большой и малой прозой, имяречки вливают свои нетленные эпистолы в озера, в моря и в океаны русской словесности. Почему же всплывает только этот квадро-маран литературных МЭМиц?

АУ, П.Т.Т.У!

И все же, пусть нам достанет мудрости перейти к СОФИИ…

Принято считать, что о феномене женской прозы критики заговорили в 90-х. Л. Петрушевскую, В. Токареву, Т. Толстую и Л. Улицкую давно обозвали классиками. А классики, как известно столпенеют. Так, в чем же феномен? В том, что женская проза четвертована этой четверкой?

Как говорил мне один знакомый часовщик: со временем даже время перестает стоять, оно измельчает нашу вожделенную Глорию Мунди (мирскую славу), оно разводит наши желания с нашими возможностями, оно́ пытается перенести нас из «время о́но» в реальную жизнь. Да, именно время предлагает нам замысел исповеданий. Но оно не властно над числами, с помощью которых мы определяем своё место в очереди за магическим кристаллом в литературе.