«C’est une histoire qui a pour lieu Paris la belle…»
Notre Dame de Paris, un spectacle musical.1
Когда мне становится плохо, я отращиваю бороду и очень хочу в Париж.
Почему в Париж, это, наверное, в той или иной степени понятно. Париж – столица мира, столица Франции, страны, оказывающей на меня магическое и завораживающее действие. Да и сам город привлекает несказанно своими каштановыми бульварами, узенькими кривыми улочками с расположившимися прямо на тротуарах маленькими кафе, где так приятно после многочасовых прогулок по старому городу выпить бокал всем известного французского вина или чашечку не менее известного крепкого кофе. Поэтому, всё-таки, неудивительно, что, когда мне становится плохо, я хочу в Париж.
Но борода. Странно, конечно, звучит. И тем не менее. И даже сам не знаю почему. Просто однажды, когда мне стало очень плохо, в голову пришла мысль отрастить бороду. Даже помню, как это было. Я приехал на работу, заглушил двигатель автомобиля, откинулся на сиденье и… подумал, что если я отпущу бороду, мне точно полегчает. Через неделю борода более-менее наметилась, а мне стало действительно лучше. Я носил эту бороду ещё очень долго, с месяц, хотя, честно говоря, она мне не очень нравилась. То есть нравилась, но не очень. Все вокруг говорили, что борода мне идёт, а мне казалось по-разному. Один день я оставался в восторге от своей бороды, на другой она мне не нравилась, и я порывался от неё избавиться. Но я был так благодарен моей бороде за пришедшее облегчение моих мучений, что рука не поднималась сбрить её. Так и ходил. В бороде. Потом, правда, сбрил, когда потеплело, и в ней стало жарко. Но с тех пор я знал, что у меня есть замечательное средство против моего «когда становится плохо» – борода.
Короче, мне было плохо. Я ехал на работу, стоя в пробке и… и мне было плохо. Когда я проснулся, мне было плохо, когда позавтракал – стало лучше, а потом я вышел на улицу, и мне стало как-то очень плохо.
Всю ночь шёл снег. Много снега. Снег засыпал всё – деревья, дома, машины, засыпал подвернувшихся ему под горячую руку людей. И всё падал, падал, падал, а я сидел дома и грустил. Потому что мне было плохо. Я сидел у окна, смотрел на снег и жутко хотел в Париж.
