Читать Честное пионерское! Часть 2 - Федин Андрей Анатольевич

«Буквы разные писать тонким пёрышком в тетрадь учат в школе, учат в школе, учат в школе…» – звучал из динамиков тонкий детский голос. Сегодня утром я уже слышал эту песню, но только в исполнении Эдуарда Хиля. Слышал и «Дважды два – четыре» (её тоже пел Хиль) и «Наша школьная страна». Слушал и запись голоса Серёжи Парамонова: «Сегодня я в школу иду не один, а с младшей сестрёнкой моей…». «Наташку-первоклашку» я услышал и перед школьной линейкой – она прозвучала сразу же после «Чему учат в школе». Как и герой песни «Наташка-первоклашка», я тоже следовал к школе не один.

По правую руку от меня вышагивал Вовчик – с новеньким ранцем на спине и с букетом гладиолусов в левой руке. Рыжий всё же сменил свою любимую «адидасовскую» тенниску на школьную форму. Изредка вздыхал, поглядывая на мой пионерский галстук (пионерский узел у меня сегодня получился идеального качества). Шаркал туфлями по асфальту, пересказывал нам «Одиссею капитана Блада», словно это не я ему её читал (эту книгу рыжий вспоминал чаще других). И здоровался за руку едва ли не со всеми встречными мальчишками, будто был самой известной личностью в городе.

Слева от меня шла Зоя Каховская – серьёзная, сосредоточенная (в другой раз я бы решил, что она направлялась в школу сдавать зачёт или экзамен). Зоя цокала каблуками, то и дело поправляла школьное платье (его подол почти на ладонь возвышался над коленками) и накрахмаленный белый фартук. Непривычно было её видеть в пионерском галстуке и с двумя большими бантами на голове. Каховская перед школьной линейкой тоже не осталась незамеченной: она нередко улыбалась незнакомым мне детям, кивала тем в знак приветствия – с некоторыми обменивалась короткими фразами.

А вот я с незнакомыми детьми не здоровался (сегодня мне все встречные казались незнакомыми). Да и ко мне не лезли с приветствиями (и не протягивали руки). Меня вообще замечали не многие (будто я шёл в шапке-невидимке). В основном на меня бросали взгляды пионеры (примерно моего нынешнего возраста). Они поглядывали на меня с любопытством, настороженно. Остальные либо смотрели «сквозь» меня, либо вовсе не поворачивали лица в мою сторону. Сегодня, первого сентября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года, моей личностью мало кто интересовался (я не был школьной знаменитостью – это точно).