— Нос! Прекрати скакать и оставлять следы. Я уже пятый раз вытираю за тобой стол.
— Зануда! — выдал фамильяр и вновь протопал по сверкающей поверхности, на которой тут же остались отпечатки маленьких ног.
Нос был на самом деле нос. Крупный, мясистый, как у мясника, что торговал на соседней улице в городке, где я выросла. Я не знаю, как так получилось. У всех были фамильяры как фамильяры — кошки, хомяки, крысы, две белки, даже один горностай получился — а у меня нос на тонких ножках, с двумя очень цепкими ручками, парой наглых синих глазок и ртом, который было почти не видно, потому что он находился под ноздрями. Когда я увидела, что появилось после проведённого мной ритуала, я опешила.
— Шедеврально, — заявила профессор Цитке, читавшая у нас курс по ритуальным практикам. — Такое мне встречается в первый раз. Милочка, у вас случайно, насморка нет?
Аудитория разразилась смехом, а я густо покраснела.
Фамильяр был болтливый, вредный и страшно деятельный. У меня иногда от него начинала болеть голова, поэтому Нос часто куда-то отлучался по своим делам.
— Я, кажется, тебя попросила! — грозно сказала я, надеясь, что Нос проникнется.
— Зануда! — повторил фамильяр. — Ты не должна была сегодня здесь убираться.
— Не должна, — согласилась я. — Но завтра приезжает новый ректор, и тисса Шейла сказала, что надо навести порядок.
— Тьфу! — Нос уселся на спинку ректорского кресла. — Опять какого-нибудь упыря пришлют. А старого плешивого куда дели?
— Нос, ну что ты вечно обзываешься?
— Я обзываюсь? Я за правду! Если у тебя нет ничего на макушке, не надо ходить к ведьмам, чтобы они дали тебе состав от облысения. Носи свою плешь с честью. Вот я же ношу, — он потёр рукой место предполагаемого роста волос. — А если тебе дали не то, не надо орать, что синий цвет тебе не идёт.
— Нос?.. — Я с подозрением уставилась на своего фамильяра. — Это был ты? Да? Ты подменил старому ректору состав?
— Не, ну чё сразу я? Чуть что, сразу Нос. Может, старый сморчок сам всё перепутал и вылил на голову синьку вместо целительного зелья? Старческий склероз никто не отменял.
Нос спрыгнул на стол и вновь нарисовал мне на нём птичьи тропы.
— Нос! — грозно сказала я. — Получишь.
— Не догонишь, не догонишь.
Форменное безобразие пронеслось ещё раз по столешнице, запрыгнуло на спинку кресла, переместилось на штору, взлетело вверх и отцепило несколько крючков. Портьера тут же обвисла.
