Крупный чёрный ворон бесшумно, словно бесплотная мрачная тень, перепорхнул с ветки на ветку, не сводя с меня круглого блестящего глаза. Ми́ран сплюнул.
— Трупоеды! Госпожа Кáрен, дозвольте, я его шугану! До чего птица мерзкая, так и норовит глаза покойным выклевать!
Я не стала отвлекаться на лекцию о вреде суеверий. Не время и не место. Ворон почувствовал моё благоволение и подобрался поближе. Миран сотворил знак, отгоняющий зло.
— Госпожа! — окликнул меня второй послушник, Ско́йш. — Здесь, кажи́сь, ещё живой!
Перешагивая через мёртвые изувеченные тела, я поспешила на край поля. Глубокие борозды от заклинаний распахали землю, впаяв в неё человеческие останки. Слава Предвечной, к запахам я терпима, а годы тренировок заставляли сердце биться ровно, но особо чудовищные подробности, выхваченные глазом, вызывали тошноту.
У находки Скойша я упала на колени прямо в грязь, ломая тоненькую корочку образовавшегося сверху льда. Совсем юный мальчик, судя по форме, рядовой. Ноги у солдата великой армии Рагáра отсутствовали — выше колен их словно обрезало раскалённым ножом, запечатав края раны и остановив кровотечение. Огненное Лезвие, любимое заклинание отрядов Асгэ́ра. Это позволило мальчику продержаться до моего прихода, только во мне больше не было ни капли магии, чтобы ему помочь. Здесь требовался целитель, сильный, опытный… Кто-то из тех погибших, которые сейчас невидящим взглядом равнодушно встречали блёклый осенний рассвет.
— Госпожа, его можно спасти? — взволнованно спросил подошедший Миран.
— Нет, — покачала я седой головой. — Лишь проводить.
В ответ на мои слова умирающий сделал попытку пошевелиться и открыл глаза — красные, воспалённые. На лице под слоем сажи угадывались страшные ожоги, волосы обгорели до корней. Пальцы безвольно откинутой руки судорожно дёрнулись. Губы силились что-то произнести, мы с Мираном одновременно нагнулись.
— Мама, — вырвался хриплый полустон-полувсхлип, — дайте ей знать… мы победили…
— Как вас зовут? — склонилась я ещё ниже.
— Мáлис… Малис Ко́риш… Вы… жрица?
— Она самая, — пробасил Миран. — Держитесь, господин, в храме о вас позаботятся.
Жестом я велела ему замолчать.
— Госпожа Карен, — зашептал мне в другое ухо Скойш, — дозвольте, я его всё же в повозку отнесу? Даст Предвечная, оклемается.
— Неси, — согласилась я, не желая спорить.
